«Вечерке» удалось на пару часов «заполучить» заместителя председателя Постоянной комиссии Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь по образованию, культуре, науке и научно-техническому прогрессу, заместителя председателя президиума РОО «Белая Русь» Александра Шатько. Александр Викторович приехал в Гомель, чтобы выслушать своих избирателей и решить их многочисленные проблемы. Люди десятками приходят на прием к депутату, поэтому нам действительно посчастливилось «урвать» немного его внимания. Хочется заметить, беседа с человеком, который не только непосредственно принимает решения на государственном уровне, но и много лет проработал учителем математики и директором гимназии, доставила огромное удовольствие.
– Александр Викторович, с какими проблемами чаще всего приходят избиратели к Вам на прием?Каков механизм их решения(в смысле, есть ли у депутата Парламента реальная возможность помочь конкретному человеку)?
– Проблемы у людей самые разные: от несовершенства судебной системы до оборванной телевизионной антенны. Девяносто процентов людей, идущих к депутату, просто не знают, куда можно обратиться по тому или иному вопросу. Тогда человека приходится буквально «за ручку» провести по кабинетам власти, порой даже оказать юридическую помощь. Бывает, чиновники не хотят выполнять свои обязанности, и люди устают к ним обращаться. К примеру, у горожан есть определенное недоверие к коммунальщикам: мол, сто раз ходил, а там только отмахиваются. У меня, как у депутата, «входимость» в кабинеты выше, чем у других граждан, поэтому где-то могу «надавить» и таким образом помочь человеку быстрее решить проблему. Очень часто люди жалуются на несправедливость решения судей. За семь лет депутатской деятельности у меня было три сл
учая, когда после моего вмешательства были изменены судебные решения. Ведь судья, как правило, выносит приговор на основании документов, предоставленных следствием. Поэтому случается, что человека, образно говоря, приговаривают к длительному сроку за украденный огурец. Когда видишь такую несправедливость, не можешь не помочь.
– Сколько человек обычно приходит к Вам на прием?
– Раз на раз не приходится. Иногда общение с людьми заканчивается в начале двенадцатого ночи. Как правило, очень много людей приходит на селе. В Поколюбичах однажды на прием пришло 120 человек.
– Заместитель премьер-министра Анатолий Тозик во время своего последнего визита в Гомель отметил, что наука должна быть прикладной и приносящей деньги. Но какая выгода может быть от исследований филологов, историков, педагогов или, скажем, философов?И не отпугнет ли такая постановка вопроса молодые кадры, готовые посвятить себя белорусской науке?
– Я не совсем с этим согласен. Без фундаментальной науки невозможно развитие прикладной. От рождения в 1925 году парадоксальной для «здравого смысла» квантовой механики до осознания возможности цепных ядерных реакций прошло 14 лет, а еще 6 лет спустя два японских города сгорели в пламени ядерного взрыва. Как видите, плоды науки иногда зреют долгие десятилетия – никто не может сказать заранее, какая ветвь науки окажется плодоносной. Конечно, не хотелось бы, чтобы функционеры стали огулом хоронить науку, а молодежь побежала из аспирантур. С другой стороны, диссертации типа «Качение бревен по наклонной плоскости с учетом сучковатости», действительно, никому не нужны. Сегодня в любой области научных исследований сделать открытия очень сложно. Следует разработать четкие критерии «диссертабельности» той или иной темы, разложить все по полочкам. Нужно поддержать ученых, способных сделать настоящие открытия. А те, кто перебирает, систематизирует и раскладывает известные вещи по новым ящичкам, не должны претендовать на высокую ученую степень, или, как минимум, не получать за нее доплату. Когда исследование принесло конкретный результат, тогда и нужно давать деньги. В соседних государствах ученому за степень не платят. Зато у него больше шансов включиться в разработку перспективного проекта или в преподавательскую деятельность. К сожалению, наши талантливые молодые люди нередко остаются жить за границей. А это, между прочим, тоже большая проблема. Процесс воспроизводства квалифицированных научных кадров у нас идет очень медленно. Как математик, могу сказать, что на десяток умерших докторов, в лучшем случае, появляется один кандидат.
– Анатолий Тозик говорил также, что желающих получить высшее образование у нас слишком много, поэтому нужно поднимать престиж среднего специального и профессионально-технического. Потому что нам одинаково нужны, цитирую, «и интеллигентные инженеры, и интеллигентные рабочие». Как сегодня выглядит ситуация на рынке труда для молодых специалистов?
– Далеко не всегда высшее образование делает человека интеллигентным. Отличительными чертами интеллигентного человека являются доброжелательность, культура поведения, умение мыслить и терпимость ко всем людям. Я с Анатолием Афанасьевичем абсолютно согласен в том, что в Беларуси переизбыток людей с высшим образованием. В последнее время «вышка» потеряла цену, особенно платная. Сегодня мы каждому даем возможность ее получить. Однако есть ли в этом смысл?Предприятия слишком высоко подняли планку. Ведь кто раньше был бригадиром?Самый ответственный и грамотный рабочий. Мастером мог стать и выпускник ПТУ. Иначе говоря, людей нужно определять по их деловым качествам, а не по наличию образования. К примеру, в политехническом техникуме, который всегда готовил речников и лесников, вдруг ввели такие дисциплины, как банковское дело, финансы и кредит. Однако есть ли необходимость в этих специалистах?Или давайте посмотрим на платные вузы. Там сидят люди, которые учатся на четверки, по пять раз отчисляются и по семь раз возвращаются. Какие из них получатся специалисты?Молодежь привыкла думать, что высшее образование – это престижно. Но если проследить их трудоустройство после вуза, то возникает вопрос: а зачем нужно было столько лет учиться. В итоге экономист работает на стройке, в лучшем случае, бригадиром, кто-то с двумя «вышками» стоит на рынке…Удивляешься, когда видишь, как в столичные вузы на педагогические специальности берут людей, показавших 50 баллов из 400 возможных. По
нятно, ради чего они идут в университет: чтобы еще несколько лет где-нибудь «отсидеться» или получить вожделенные «корочки», чтобы «как у людей».
– К сожалению, многие учителя, получив педагогическое образование, тяготятся своей работой. А между тем существуют специальности, для поступления на которые нужно не просто сдать экзамены, но и подтвердить свою профессиональную пригодность, к примеру, пройти собеседование или предоставить результаты проделанной работы. Профессия учителя также требует особого призвания. Будут ли какие-то изменения в этой сфере?
– Как педагог с большим стажем, могу сказать, что люблю свою работу, и она всегда доставляла мне удовольствие. Но десятки моих коллег, действительно, проклинают педагогическую деятельность от первого дня до последнего. Но не уходят, потому что некуда деваться. На мой взгляд, это проблема исключительно вузовская. Наши университеты не готовят педагогов, они выпускают специалистов того или иного профиля. Если человек собрался идти в педагогику, ему нужно дать хотя бы год испытательного срока. Он должен с первого курса работать параллельно с учебой. Когда студент попробует себя в детском саду или школе, он поймет, на что идет и нужно ли ему это. Если, побыв в педагогической среде и пообщавшись с детьми, он поймет, что все это слишком неинтересно и нелюбо, то лучше пусть уходит на другую специальность. Я считаю, что ему в таком случае должны зачесть экзаменационные баллы прошлогоднего тестирования. Зачем человеку, побывшему студентом и решившему изменить свою жизнь, снова подвергаться нервотрепке вступительных испытаний?Ему нужно дать возможность перейти туда, куда душа лежит.
– Когда-то все школьники мечтали стать юристами или экономистами, однако позже понимали, что востребованность этих специалистов в стране не столь велика, как бы им хотелось. Скажите, какие специальности, факультеты пользуются особой популярностью у абитуриентов в последние годы?
– Сказать, что людей одной специальности перебор, а другой – недобор, нельзя. Везде есть свои проблемы и трудности. Говорят, сейчас «модны» и востребованы конструкторы, проектировщики, архитекторы... Но ведь может случиться так, что через пять лет мы ощутим нехватку юристов, экономистов и бухгалтеров. На мой взгляд, потребность специалистов в этой сфере должен определять бюджетный заказ.
– Давно ведутся разговоры о сокращении срока обучения в белорусских вузах до четырех лет. От чего придется отказаться при составлении программ?За счет каких дисциплин может произойти сокращение времени обучения на целый год?
– Я совершенно согласен с тем, что срок обучения в вузах необходимо сокращать. Когда я учился на матфаке, нам два семестра преподавали экологию, два семестра – историю КПСС... Если студенты много лет в школе изучали историю, зачем еще два года слушать ее в вузе?В университет человек приходит сформированной личностью, и изучение некоторых дисциплин не сделают его лучше в нравственном плане. В вуз молодой человек приходит, чтобы стать специалистом. Ему нужны лекции по логике, психологии общения, то есть знания, которые ему помогут в работе. Я уверен, что сократить срок обучения до четырех лет вполне реально. Специалистам от этого хуже не будет. За границей в вузах есть курсы обязательные и необязательные. Если ему, будущему инженеру, интересно, он может хоть три года изучать, к примеру, историю религии. Поэтому там по собственному желанию люди иногда учатся в вузе семь лет. Но для того чтобы стать хорошим специалистом, хватит и четырех.
– Как Вы считаете, а не перегружена ли программа у наших школьников?
– Мы боимся, что сильно загружаем детей. Но, на самом деле, школьников, наоборот, сильно разгрузили. Загрузить – это не значит сделать 20 уроков в день. Надо занимать детей другими делами: посещением факультативов, стимулирующих занятий, студий, кружков.
– Учителя убеждены, что основная работа по воспитанию ребенка должна лежать на родителях. Все это верно. Но в субботу, когда родители могут себе позволить уделить своему сыну или дочери больше времени, школа проводит очередное культурно-массовое мероприятие, явка на которое обязательна, а воспитательный эффект очень даже сомнителен. Надо ли это делать?
– Суббота – единственный день, когда вся семья может побыть вместе. Я бы запретил такую практику – ходить в школу в шестой день недели. А вот увеличить ответственность родителей за воспитание детей необходимо. Причем – вплоть до уголовной, как за границей.
– С какими самыми «больными» проблемами сталкивается современный учитель?
– Со всех сторон только и слышно: учитель должен, учитель обязан... А ведь для того чтобы требовать, учителю нужно создать нормальные условия для работы. К примеру, у педагога должен быть личный стол(не тот, который стоит в классе рядом с десятками парт, а отгороженны
й), компьютер с выходом в Интернет, принтер, факс. У него должна быть возможность оставить где-то в школе тетрадки, методическую литературу. Педагог, на мой взгляд, вообще не должен нести работу домой. Ведь учитель, придя в семью после занятий, еще как минимум два часа переживает за тех, кто забыл тетрадку, подрался или ушел с занятий. К тому же, когда женщина-учитель начинает готовиться к уроку?Когда сделала свои домашние дела: накормила семью, навела порядок, позанималась с детьми. Ближе к вечеру ей хочется просто лечь перед телевизором и отдохнуть. А выходит, что нужно опять работать – писать план-конспект, проверять тетрадки, планировать воспитательные мероприятия. У нее 24 часа в сутки мозг занят работой. Разумеется, в таком случае пропадает интерес к профессии.
– Почему сложилась такая ситуация?И какие пути решения проблемы может предложить государство?
– Школа на себя взяла столько функций, сколько унести просто не в состоянии. Школа должна учить, воспитывать должна семья. Конечно, воспитательный процесс – это неотъемлемая часть любого урока, однако нельзя абсолютно все функции возлагать на одного учителя. Педагог учит, везет детей на спортивные мероприятия, проводит классные часы, держит связь с родителями, воспитывает школьников на переменах, вникает в их личные проблемы… Это, конечно, хорошо, когда учитель ведет школьников на футбольный матч, на котором трибуны обычно «забиваются» детьми по разнарядке. Но когда это происходит вечером и из класса приходит восемь девочек, потому что настала их очередь по графику, о каком привитии любви к спорту может идти речь?Девчонкам и так не нтересен этот футбол, а теперь к нему разовьется настоящее отвращение. Идея хорошая, плохое исполнение. Почему нельзя выделить деньги, чтобы набрать в штат освобожденных классных руководителей?Отдать все классные часы параллели одному человеку, который будет заниматься исключительно воспитанием. Этот педагог сможет уделить достаточно времени каждому ребенку, изучить личностные особенности учеников, полноценно развить их социальные навыки. Нужно сначала хорошо узнать детей, а затем везти на футбол тех, кому это действительно интересно. Специально освобожденные педагоги не будут путать Машу и Свету, смогут держать в голове бытовые условия жизни их семей и помнить, в каком классе какой родитель на что просил обратить особое внимание. Он найдет время поговорить с каждым ребенком и стать для них настоящей «школьной мамой». Со всеми этими задачами, разумеется, не сможет справиться классный руководитель, у которого еще четыре класса, и только к концу года он успевает запомнить всех детей по именам. Не говоря уже о требовании учитывать их индивидуальные особенности. В день перед глазами у предметника проходит 120 человек. А когда это разные параллели и разные возраста, о каком вообще воспитательном процессе может идти речь?Никакой качественной воспитательной работы и глубинного проникновения в проблемы детей и семей быть не может. А такое мероприятие, как всеобуч, на мой взгляд, также никому не нужно. Он не показывает реальной картины. Учителя вынуждены заниматься подделкой документов, потому что у них нет возможности войти в каждый дом и с пристрастием «допросить» всех жильцов. Что можно узнать по домофону?И вообще – разве это функция учителя?Если есть КЖРУПы, милиция, где каждый ребенок стоит на контроле, зачем тогда еще эти подсчеты и походы по квартирам, которые все равно обманывают статистику?Выходит, разные структуры занимаются одной и той же деятельностью. На мой взгляд, если ребенок не ходит в школу, за это должны нести ответственность родители, а не учителя.
– Александр Викторович, на Ваш взгляд, есть ли эффект от прохождения курсов повышения квалификации педагогами?
– Надо признать, методические центры, которые у нас есть, очень слабенькие. По идее, там должны работать лучшие из лучших. А попадают наоборот – те люди, которые не могут, не хотят или не умеют учить детей. Чему они научат взрослых?Работа методиста – это творчество. Методист обязан постоянно развиваться, читать, изобретать. К тому же перейти на зарплату методиста не согласится ни один хороший учитель. Когда этот труд будет достойно оплачиваться, тогда в методические центры придут действительно блестящие специалисты, которые отработали 15 лет в школе, набрались богатого опыта и решили заняться творчеством и подготовкой молодых специалистов.
– Многие гомельские учителя крайне отрицательно отнеслись к необходимости пройти испытания централизованного тестирования. Как Вы считаете, есть ли практическая польза от таких «экспериментов»?
– Я считаю, что это унижение для учителя. Понятно, что есть некоторое недовольство результатами централизованного тестирования, но давайте посмотрим на школьную программу и принцип составления тестов. Чтобы хорошо писать тесты, нужно научиться нажимать на кнопки, случайное верное попадание на которые может принести и сорок баллов. Методика преподавания предметов в школе и формат подачи заданий в тестах никак не пересекаются. Учитель не может себе позволить на уроках заниматься «тупым» решением тестов. К тому же, развить у себя тестовое мышление сможет не каждый умный ребенок. Я всегда сравниваю этот процесс с подготовкой детей к школьным олимпиадам. Часто на олимпиадах блестяще выступают дети, которые звезд с неба не хватали. Потому что у них другое мышление. В этом году у меня может быть 10 таких детей, а в следующем – ни одного. А с учителя будут спрашивать: почему ты больше не готовишь олимпиадников?А потому что не пришли в этом году дети с другим взглядом на мир. Точно так же успешно справляться с логикой тестов дано далеко не всем. Разумеется, и не каждый хороший учитель способен успешно решить тест. Их в вузах готовили не для того, чтобы ставить галочки. Педагог может прекрасно подавать ма
териал, при этом не имея тестового мышления. К тому же, у нее дома много забот: и быт содержать, и детей накормить, и зарплату распределить на месяц, и прилично одеться... Почему бы в таком случае не заставить директоров предприятий сдать эти тесты?У них же высшее образование, они тоже должны все это знать.В связи с введением тестирования появилось и такое явление, как страх учителя поставить высокий балл ученику за год в связи с возможной его неудачей на централизованном тестировании. Ведь если он получит балл намного ниже, к учителю могут возникнуть вопросы. К сожалению, это толкает педагогов совершать определенного вида «подлоги».
– Каких успехов в своей деятельности достигло общественное объединение «Белая Русь» за последнее время?Насколько активны его члены?
– Каждое движение переживает определенные этапы. У «Белой Руси» сначала была эйфория построения, потом происходила организация структуры, затем наступил период «перегибов», когда в погоне за численностью некоторые руководители стали подключать административный ресурс. Потом был период страха, потому что кто-то сказал, что нам не нужна такая партия. Были периоды взлетов и падений, но число членов всегда росло. Сейчас у людей наступает понимание, для чего создавалось это общественное объединение, зачем нужно становиться его членом и какой отдачи оно требует. Теперь у чиновников всех рангов есть реальное понимание надобности собирать воедино людей определенных интересов и социальных групп. На мой взгляд, это очень хорошо, когда есть структура, в которой можно реализоваться.
– Скажите, станет ли общественное объединение «Белая Русь» политической партией?Есть ли для этого препятствия?Ведь это приведет к существенному уменьшению ее численности.
– Это верно, однако изначально перед нами и стояла задача создания политической партии. Мы уже «пересидели» в общественном объединении, поэтому на предстоящем съезде как раз займемся созданием партии. Сейчас у нас в стране действует мажоритарная избирательная система, при которой избиратели голосуют не за партии, а за конкретных кандидатов. При такой системе в парламент проходит кандидат, получивший простое большинство голосов. Со временем мы придем к тому, что голосование на выборах будет проходить и по партийным спискам. И наша партия обязательно будет в них участвовать.
– Александр Викторович, Вы в прошлом – учитель и директор гимназии. Скажите, не жалеете, что пришлось расстаться с педагогической деятельностью. Нравится ли Вам быть политиком?
– Не секрет, что любая деятельность рано или поздно приедается. Если серьезно заниматься политикой и позиционировать себя соответствующим образом, это, конечно, интересно. За время депутатства я вырос на несколько голов. Я был хорошим директором, и сразу после ухода со школы мне всего этого очень не хватало. Труднее всего было привыкнуть к тому, что ты не можешь через небольшое время увидеть результаты своего труда. Ведь если в гимназии я решил, что эта стенка будет зеленой и на ней будет картина, то я через пару дней увижу, как моя идея воплотилась в жизнь. Хотя я и сейчас вплотную работаю с проблемами школы, порой одолевает ностальгия. Если я сегодня попытаюсь что-то поменять как политик, то мои действия – это капля в большом море. Желаемый результат может появиться только через несколько лет. Если я скажу, что постепенный выход из непростой экономической ситуации – заслуга в том числе и моя, это будет звучать не просто высокомерно, но даже в какой-то степени комично. Хотя, безусловно, я приложил для этого немало усилий. К примеру, то, что к нам хорошо относятся в мире, отчасти и мое достижение. Встречаясь с гражданами других государств, ты на собственном примере показываешь, что в Беларуси тоже есть интеллигентные, образованные и самостоятельные личности. Там ведь некоторые до сих пор думают, что белорусы ходят в медвежьих шапках и пьют водку прямо из самовара.
– Как происходит законотворческий процесс и насколько он отличается от той картинки, которую мы видим по телевизору в выпусках новостей?
– Хочу сразу заметить, что наши законы не хуже европейских: они прекрасно отформатированы и доведены до ума. Однако под любой закон нужна некая платформа, живой понятийный аппарат и систематийное обеспечение. Поэтому не все они работают так, как надо. Жаль, что в новостях никогда не показывают бурные дебаты, которые происходят «за кулисами». За это время члены комиссий и рабочих групп стачивают зубы и наживают врагов – идет настоящая борьба. А в Овальный зал депутаты приходят только для того, чтобы сказать «да» или «нет». Поэтому по телевизору мы видим только то, как «полусонная» Палата представителей нажимает на кнопки. Избиратели даже не знаю
т, что принимаются далеко не все законы, даже те, которые вносятся в Палату Правительством и Администрацией Президента – некоторые вообще не проходят или отправляются на доработку. Если бы люди видели, что парламент, на самом деле, очень дебатный, тогда бы и отношение к нему было иное.
– Как Вы проводите свободное время?У Вас есть хобби?
– Я очень люблю дачу, лес, природу, рыбалку. Нравится отдыхать с семьей на море, заниматься подводной охотой. Обожаю что-нибудь делать своими руками: мастерить, ремонтировать, переделывать. Сам от начала до конца сделал ремонт квартиры, хотя многие, увидев результат, не могут в это поверить.
– Александр Викторович, расскажите, как вообще живется депутату Парламента?Скажем, у Ваших российских коллег есть ряд помощников, служебный автомобиль, жилье в столице…
– Заработная плата у меня такая же, как у любого чиновника, из командировки в избирательный округ оплачиваются только четыре дня, остальное – за свой счет. Езжу на своей машине со своим бензином. К тому же, депутат должен выглядеть представительно, следовать определенному дресс-коду, иметь некоторые «статусные» вещи, которые, как вы понимаете, стоят недешево. Однако главное, что я нашел себя в политике и очень люблю свою работу, получаю настоящее удовольствие от процесса. Я занимаюсь общественной и международной деятельностью, и у меня это неплохо получается. Хотя, как я сказал, конечный результат своих действий увижу, к сожалению, нескоро.
Беседовала
Олеся СИЛЬЧЕНКО
При копировании материалов ссылка на сайт обязательна.
Просмотров: 290
