Начальник Предварительного расследования УВД Александр Манеев: "Всегда жалко людей, совершивших преступление по глупости"

1  июля сотрудники органов предварительного следствия МВД отмечают свой профессиональный праздник. Их работа всегда вызывала интерес у обывателей и находила воплощение в кино и

литературе. О том, что она представляет собой на самом деле, как со временем изменился портрет следователя и какие задачи ставят реалии нынешнего дня, «Вечерка» расспросила профессионала – человека, прошедшего путь от рядового следователя до начальника Предварительного расследования УВД Гомельского облисполкома, полковника милиции Александра МАНЕЕВА.

– Александр Николаевич, какие задачи стоят перед службой Предварительного расследования?
– Наша структура состоит из двух блоков – органов дознания и следствия. Главная задача – изобличение виновных лиц в совершенных преступлениях. Мы прилагаем максимум усилий к тому, чтобы преступник не ушел от заслуженного наказания и в то же время ни один человек не был необоснованно привлечен к уголовной ответственности. За пять месяцев текущего года в производстве всех подразделений, относящихся к 25-ти районам области и следственного управления ПР УВД Гомельского облисполкома, находилось 12450 уголовных дел, из которых окончены и переданы в суд 3453 и 399 прекращены по различным причинам. В том числе по амнистии,  за отсутствием состава преступления и ввиду смерти обвиняемого – бывает и такое.
– В нынешних экономических условиях, когда люди «повыгребали» деньги с банкоматов, предпочитая держать их наличными где-нибудь в домашних заначках, стоит ли ждать увеличения числа краж?
– Количество краж, согласно статистике, за последние месяцы как раз таки уменьшилось. А вообще, тема хищения имущества сейчас очень актуальна. В процессе расследования уголовного дела следователь должен выявить причины и условия, способствующие совершению преступления. Как правило, это элементарная бесхозяйственность: отсутствие сигнализации, сторожевой охраны и надежных замков. Ведь берут, как говорится, то, что плохо лежит. Очень часто такое случается на предприятиях, причем независимо от их специализации и форм собственности. От краж страдает и аграрно-промышленный комплекс, и строительство, и многие другие сферы. Если руководитель вовремя не устраняет причины и условия, способствующие преступлению, применяются меры административного воздействия. За пять месяцев текущего года 42 руководителя в области привлечены к ответственности. Что касается квартир и домовладений. За последние сутки в одном из районов Гомеля, к примеру, совершена достаточно крупная кража денег – как валюты, так и белорусских рублей. Хозяева квартиры просто-напросто забыли закрыть на ночь дверь. Иногда преступник идет по этажам и проверяет, закрыты ли квартиры, оставлена ли открытой дверь на балкон и так далее. Поэтому свое имущество нужно охранять и беречь.
– А если коснуться вопроса незаконного оборота валюты и вновь появившихся «менял»…
– Да, эти люди сейчас опять «выплыли». Причем оперируют они даже не десятками миллионов, а иногда и миллиардами рублей. Оперативные подразделения ведут с ними  работу: есть факты задержания, изъятия денег и привлечения к ответственности.
– Как Вы думаете, это вернулись те, кто менял деньги из-под полы в 90-е, или уже выросло новое поколение валютчиков?
– Затрудняюсь ответить. Мы не анализируем ситуацию в этом отношении. Думаю, кто-то пришел «из девяностых», кто-то – новичок. Но правовых последствий их действий это нисколько не меняет.
– А есть ли в их среде свои «авторитеты» – люди, которые курируют сферу незаконных валютно-обменных операций?
– Они существуют, и многие из них нам известны. Не только в Гомеле, но и в районных центрах. С ними работают оперативники.
– Как быть, если человеку срочно понадобилось небольшое количество долларов, чтобы, например, оплатить «зеленую карту» или расплатиться с хозяйкой съемной квартиры – он будет привлечен к ответственности за то, что приобрел доллары «на руках»?
– Провокационный вопрос.(Смеется.)Конечно, лучше приобретать валюту там, где это должно происходить по закону и не поддерживать правонарушителей.
– Какие «громкие дела» последних лет запомнились больше всего?
– Одно из таких дел – кража 84 миллионов рублей, совершенная в 2008 году в универмаге «Гомель». Долгое время это преступление не удавалось раскрыть, и только спустя два года следствие выяснило, что совершил его охранник магазина. Человек, как говорится, оступился. Когда он был изобличен и задержан, то проявил раскаянье, в искренности которого сомнений не было. И мы, можно сказать, в определенной степени пошли на риск, приняв решение: до суда не брать его под стражу. Обвиняемому дали возможность возместить причиненный ущерб, и он вернул все до рубля. Поэтому и суд вынес достаточно мягкий приговор.
– Вообще, в Вашей практике бывали случаи, когда преступника становилось по-человечески жалко?Например, тех, кто нарушил закон по глупости?
– Сразу вспоминается случай, произошедший, когда я работал еще в России. Начальник цеха одного из заводов Пскова ехал на своем автомобиле и по пути решил сделать доброе дело – подвезти двух девушек. Но по каким-то причинам не справился с управлением, выехал за пределы дороги и врезался в дерево. Девушки получили легкие телесные повреждения, повлекшие кратковременное расстройство здоровья. Сейчас бы его действия отнесли к категории административных правонарушений, тогда же критерии оценки подобных ДТП были иными: такой степени ущерба, причиненного пассажирам, было достаточно для возбуждения уголовного дела. Когда я работал следователем уже в Гомеле, пришлось заниматься необычным делом, по которому проходили два студента третьего курса одного из вузов. Неплохие, в общем-то, ребята оказались под следствием именно из-за собственной глупости. Они совершали хищения довольно оригинальным способом. Заходили в магазины, в которых кассовый аппарат располагался на значительном расстоянии от самих отделов, а в зале всегда толпились люди. Пробивали чек на незначительную сумму, скажем, на 1000 рублей, затем выходили из магазина и дорисовывали нули. То есть превращали 1000, например, в 100 000. Если лента кассового аппарата была синей, делали это с помощью копирки, если черной – тонким графическим карандашом. После чего, возвращались и отоваривались по полной программе. За полтора месяца они успели по несколько раз посетить самые крупные магазины во всех районах Гомеля. Покупали и продукты питания, и табачные изделия, и спиртные напитки. Если бы они успели украсть буквально еще два блока сигарет, то суммы причиненного ущерба хватило бы для назначения им весьма строгого наказания. Ребята были из нормальных семей, но, к сожалению, не понимали, что совершают серьезное преступление. Видимо, парни считали себя не только находчивыми, но и неуловимыми. Представляете состояние родителей, когда их благополучные дети попали в камеру?Три месяца, которые они провели в следственном изоляторе, думаю, стали для них уроком на всю жизнь. А то, что изначально воспринималось  как шалость  серьезно переосмыслено. Я видел, какое впечатление на них произвело пребывание в СИЗО...  Суд, надо сказать, тоже очень внимательно подошел к этому делу: студенты, в первый раз нарушившие закон, получили условный срок. Думаю, сейчас они  добропорядочные граждане. Всегда жалко людей, совершивших преступление по глупости.
– А какие-нибудь курьезные эпизоды случались?
– Конечно. В Пскове, где я два года работал следователем, есть старинная церковь, которая помнит еще Ивана Грозного. Однажды ее попытался обокрасть неоднократно судимый рецидивист. Он разбил окно, проник под купол и по массивной цепи паникадила спустился вниз. Набил сумку иконами и старинными книгами в серебряных окладах. Собирался уйти, но вдруг в алтаре увидел кагор для причастия. Ну и «причастился». А когда полез по цепи, сорвался и сломал ногу. Осознав, что под купол ему уже не «взлететь», мужчина устроился на клиросе и уснул. Во сне с ним случился неприятный казус в виде справления малой нужды… Когда утром в церковь вошли староста и священник, они ужаснулись представшей перед ними картине. Пришлось после этого «беса» заново освящать храм. Кстати, во время проведения следственных действий в алтарь попыталась пройти женщина – оперативник уголовного розыска. Однако священник ее остановил и вежливо объяснил, что женщинам, даже в погонах, в алтарь нельзя. Если бы она была следователем, для осмотра места происшествия пришлось бы вызывать другую группу. Ведь уважать религиозные каноны, на мой взгляд, нужно в любой ситуации. В Гомельском районе также произошел довольно забавный случай. Преступник проник в сельский магазин, взял спиртное, закуску и решил, что можно заодно обновить гардероб. Одевшись в новое, он тут же бросил старые брюки, в кармане которых следственно-оперативная группа обнаружила справку об освобождении. Когда милиционеры пришли к злоумышленнику домой, тот сидел в новеньком костюме, смотрел телевизор и с аппетитом поглощал колбасу и другие «трофеи».
– Как говорил Глеб Жеглов, вор должен сидеть в тюрьме, и для достижения этой цели был готов даже подбросить в карман преступника украденный им кошелек. Как Вы относитесь к подобным методам?
– Отрицательно: отступать от законов нельзя ни на шаг. Потому что сегодня ты сделал один шаг в сторону, пусть даже будучи в полной уверенности в его целесообразности, завтра другой... Но послезавтра с тебя могут за это спросить. В реальности Жеглов за свои действия мог быть, как минимум, уволен из органов. Ведь милиция – это кровь от крови и плоть от плоти нашего общества. Негативные тенденции, связанные с нарушением закона, к сожалению, имеют место в любой сфере. И сотрудников органов, конечно же, тоже привлекают к уголовной ответственности. Другое дело, когда следователь применяет нестандартные методы расследования. В связи с этим вспоминается еще один случай, свидетельствующий о том, что следователи могут проявлять удивительную находчивость. Преступники украли с овощебазы несколько ящиков бананов и две бочки чешского пива. Осматривая склад, следователь заметил под лавкой собаку и поинтересовался у администрации, чья она. Оказалось, ничья. Он покормил ее колбаской, повесил на шею поводок, и довольная, сытая собачка пошла домой. Еще в пути стало ясно, что догадка следователя верна – дорогу усеивали банановые шкурки. А когда милиционеры зашли во двор, то увидели веселую компанию, которая, расположившись вокруг бочонка, закусывала пиво бананами. Эксперты опыляли предметы, снимали отпечатки пальцев, искали следы, а для раскрытия преступления оказалось достаточно просто проводить собачку до дома.
– Чем сегодняшний следователь отличается от своего коллеги, скажем, образца 80-90-х годов?
– Я начал работать следователем в 1990 году, сразу после окончания Высшей школы МВД в Минске. Тогда следователь должен был уметь работать на пишущей машинке, фотографировать, проявлять пленку и печатать снимки, пользоваться экспертным чемоданом, правильно выявлять, изымать и упаковывать следы, опылять, собирать микрочастицы – в общем, делать все то, чем сейчас занимаются эксперты. В те годы материально-техническое снабжение было очень слабым. Райотделы находились в барачных зданиях с прогнившими полами, скрипучими дверями и туалетами во дворе... Ездили в стареньких, еле дышащих уазиках. Но и тогда следователями становились только интеллектуалы высокого уровня. Сегодня мы работаем в комфортных условиях, используя современные методики и оборудование. Кроме того, за последние годы в структуре предварительного расследования появились целые новые отделы – например, занимающиеся раскрытием преступлений в сфере высоких технологий, по раскрытию преступлений прошлых лет и другие.
– Приходилось слышать от оперативников, что по-настоящему сложная и «крутая» работа у них, а не у следователей.
– Каждый кулик, как известно, свое болото хвалит.(Смеется). Отмечу, что следователь наделен практически тем же спектром полномочий, что и оперативник: может задерживать подозреваемых и проводить розыскные мероприятия. А вообще, какие-то противопоставления двух служб лишены смысла. Оперативник и следователь – не соперники-конкуренты, а коллеги, у которых одна задача – раскрыть преступление. Поэтому в популярном сериале «Менты» представлен собирательный образ – герои делают и то, что в реальности делает оперативник и то, чем больше занимается следователь.
– Продолжая тему кино и массовой культуры хочется спросить, какие ляпы и вымыслы приходилось замечать в фильмах о милиционерах-следователях?Например, в том же популярном и обожаемом многими «Глухаре».
– Я видел несколько серий «Глухаря». Фильм довольно-таки интересный: изображены ситуации, с которыми, действительно, сталкиваются следователи. Что же касается других моментов – к сожалению, именно такое «искусство» формирует у людей неверное представление о нашей службе и о милиции в целом. В том же сериале есть такой персонаж – подполковник Карпов. Эдакая хищная, матерая персона, ведущая себя хуже бандита. Конечно, в милиции не работают люди, которым ничего не стоит из своих корыстных интересов убить человека. Не готов говорить о милиции другого государства, но думаю, что это преувеличение слишком сильное, даже для России. Смотрел также пародию на этот сериал в «Большой разнице». Помните эпизод, когда Глухарев отправляет пытающегося подкупить его обвиняемого к бухгалтеру, который сидит во «взяточной»?Все это, конечно, смешно, но к действительности не имеет отношения. У нас такой сотрудник долго не проработает – окажется в местах лишения свободы. В одном из фильмов услышал название должности – «следователь уголовного розыска» – такой не существует в природе. Часто звучит словосочетание «ордер на обыск», такого документа тоже нет. Само оно вошло в наш лексикон еще в 30-х, но сегодня использовать его может разве что обыватель, далекий от юридических тонкостей. Когда же в фильме этот термин звучит из уст следователя – выглядит неправдоподобно. И еще – не бывает так, чтобы у сотрудника милиции через день случалась то стрельба, то бешеная погоня, то рукопашная схватка. Если милиционер за 20 лет службы дважды или трижды применил оружие – можно сказать, что у него богатый опыт.
– А с какими мифами и предубеждениями, касающимися профессии, приходится сталкиваться в повседневной жизни?
– Почему-то часто люди считают «следователем» всех подряд офицеров милиции. Обыватель думает, что если человек в погонах задает вопросы, значит, он следователь. Хотя на самом деле с ним разговаривает представитель совсем другой службы.
– Выходит, следственная служба – лицо всей милиции?
– Насчет лица – не знаю. Если сравнивать с органом – то мы, скорее, мозговой центр.
– Как-то довелось слышать метафору: «Мягкий следователь – жареный лед»… Следователь действительно должен быть человеком с жестким характером?
– Следователем может быть человек с любым характером. Главное, чтобы был характер как таковой, а человек умел в определенных ситуациях проявлять его твердость. Хотя это вовсе не значит, что сотрудник должен быть черствым по жизни. Ему могут нравиться цветы, собачки и попугайчики, но в том, что касается службы и соблюдения Закона, он должен при необходимости становиться твердым, бескомпромиссным и хладнокровным.
– В том числе женщины с их ставшей притчей во языцех специфической логикой?
– Должен сказать, наша профессия это предубеждение успешно опровергает. Женщин в подразделениях ПР достаточно много – порядка 25-27% наших дознавателей и следователей. И все эти мифы об особенностях логики к ним неприменимы. Ведь логика либо есть, либо нет – независимо от пола. Яркий пример – начальник следственного управления полковник милиции Любовь Семеновна Иванова. У нее в подчинении находится много мужчин, но она всегда блестяще справляется со своими обязанностями.
– Есть такой анекдот: «Следователь ведет допрос: «Число, месяц, год и цель рождения?» Как Вы думаете, Ваша профессия накладывает какой-то отпечаток на личность?
– Профессия не делает человека жестким, черствым или циничным. Что касается влияния на личность, то у меня, например, благодаря профессиональной деятельности, развилась способность предвидеть развитие ситуации, особенно какие-то неприятные вещи. С полувзгляда замечаешь неоднократно судимое лицо, признаки бесхозяйственности, с ходу видишь возможность развития аварийной ситуации на дороге и моментально просчитываешь варианты ее предотвращения. Многие молодые водители, к сожалению, руководствуются принципом: «Я еду по правилам, поэтому я прав». При этом люди не думают о том, как может развиться ситуация через секунду и что не по правилам может ехать другой водитель, возможно, вообще севший за руль в нетрезвом состоянии.
– Как Вы относитесь к словам, которые приписывают сталинским следователям: «То, что Вы на свободе, это не Ваша заслуга, а наша недоработка»?
– Надеюсь, Вы не воспринимаете эти слова всерьез?Если бы я был молодым лейтенантом, то посмеялся бы над этой шуткой, а сейчас, честно говоря, не смешно. Если буквально воспринимать смысл этой фразы, выходит, что при желании любого человека можно подвести под статью Уголовного кодекса. Это глупая шутка. Кстати, эту фразу произнес Дзержинский в кинофильме применительно к какому-то совершенно конкретному человеку.
– Не так давно гостем «Вечерки» был врач-психиатр, который заметил, что всем сотрудникам силовых структур желательно регулярно проходить обследование у психиатра. Как Вы думаете, это действительно необходимо для людей Вашей профессии?
– Мы ежегодно проходим осмотр не только у психиатра, но и у кардиолога, у невропатолога и  у других врачей. Конечно, человек любой профессии(не только следователь)должен следить за своим здоровьем. Наша работа сопряжена со значительными психическими нагрузками. Следователю, например, приходится общаться с родителями людей, погибших в ДТП, в том числе сразу после происшествия. Оставаться равнодушным в таких ситуациях невозможно… Многие удивляются: «Вы, следователи, каждый день общаетесь с преступниками, матерыми уголовниками – как это вообще можно терпеть и выдерживать?» На самом же деле, с неоднократно судимым(особенно за тяжкие преступления)и так называемыми «авторитетами» криминальной среды работать следователю гораздо проще, чем с теми, кто только начал путь по кривой дорожке и насквозь пропитан «блатной романтикой». Проще потому, что они адекватно ведут себя на допросе, не проявляют какой-то личной неприязни или агрессии по отношению к сотруднику. Многие из них говорят: «Мы ж все понимаем – у вас своя работа, у нас – своя». Такой обвиняемый при наличии «железных» доказательств, как правило, даже не отрицает вины. И уж тем более не будет устраивать истерик на допросе или пытаться бросить в следователя тяжелым предметом.
– А что, бывали и такие происшествия?
– За время моей работы случалось всякое. В начале 90-х в России, человек, вызванный повесткой на допрос, пытался взорвать гранату в кабинете коллеги. Причем следователем была женщина, а спас ее милиционер, оказавшийся рядом, – он сумел перехватить руку преступника с боеприпасом...
– Честно говоря, следователь больше представляется как «бумаготворец», заполняющий кипы протоколов, справок и прочей документации, а не супермен, сходящийся со злодеем лицом к лицу…
– Повторюсь, в милицейской службе бывает всякое. В 1998 году я лично, будучи таким, как Вы говорите, «бумаготворцем», задерживал на улице группу преступников, получил ранение, по которому позже выплачивали профессиональную страховку…  Или вот еще один случай из 90-ых. В дежурную часть поступил звонок: сообщили, что в доме по улице Книжной кто-то ломится в дверь квартиры. Выехавшие на место водитель и помощник дежурного зашли в подъезд и увидели мужчину, сидящего на ступеньках. Когда попросили предъявить документы, он сказал: «Сейчас предъявлю!». И полез за пазуху… Сотрудников спасла интуиция и реакция одного из милиционеров, в свое время прошедшего Афганистан. Почувствовав опасность, он успел схватить мужчину за руку, в который под одеждой уже держал пистолет Макарова. Кстати, в ходе расследования уголовного дела выяснились обстоятельства, указывавшие на то, что, возможно, этот не единожды судимый субъект приезжал совершить убийство местного криминального «авторитета». Того самого, громкое покушение на которого произошло возле гостиницы «Гомель» осенью 1993 года.
– Есть ли в работе следователей какие-то необычные, секретные методики?К примеру, обращаются ли они за помощью к ясновидящим и прочим экстрасенсам?
– Лично мне пока не приходилось.(Улыбается). Хотя я слышал, что некоторые службы использовали такие методы. С интересом смотрю передачу «Битва экстрасенсов», в одном из выпусков которой сотрудник уголовного розыска сказал: «Если бы нужно было обратиться за помощью к дьяволу, чтобы раскрыть то преступление, я бы обратился». Такой метод, на мой взгляд, вполне приемлем. Хотя даже в случае удачи он может дать лишь оперативные сведения, подсказать направление поиска. Доказывать же вину злоумышленника следствию придется в соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса, которым «показания экстрасенса» не предусмотрены.
– А как часто следователи используют полиграф, больше известный как «детектор лжи»?
– Опрос с использованием полиграфа может проводиться только при согласии гражданина. С другой стороны, если он отказывается, то это уже приводит к определенным выводам. Эффективность прибора очень высока, однако результаты, полученные при помощи полиграфа, не имеют процессуальной силы, то есть не могут  рассматриваться судом в качестве доказательств. Именно поэтому прибор применяется, в основном, оперативными подразделениями.
– Из американских фильмов мы знаем, что «у них» любой задержанный может молчать, не отвечать на вопросы, сделать звонок адвокату и так далее. А как защищены права нашего человека, задержанного по подозрению в совершении преступления.
– Иногда звучат сетования на то, что в некоторых случаях потерпевший защищен меньше, чем преступник. Если человек желает хранить молчание, никто не будет заставлять его говорить силой. Некоторые заявляют, что будут давать показания только в суде. И это тоже их законное право.
– Споры вокруг вопроса о смертной казни длятся уже не первый год. Ваше мнение по этому поводу.
– Я посещал различные конференции и семинары, посвященные данной теме. Как гражданин, я считаю, что в Уголовном кодексе эта мера должна быть предусмотрена. Но только для исключительных случаев. Вообще, к этому вопросу следует относиться очень осторожно. К сожалению, в правоприменительной практике советского периода были случаи, когда приговор приводился в исполнение, а потом выяснялось, что были наказаны невинные люди. Сторонники смертной казни говорят, что если у хирургов бывают ошибки, то и судьи имеют право на ошибку. Между вступлением приговора в законную силу и приведением его в исполнение проходит длительный промежуток времени: у надзорных органов и кассационных инстанций есть возможность исправить судебную ошибку, у обвиняемого – обратиться с просьбой о помиловании. Если же провести референдум и спросить у граждан нашей страны, что делать с террористом, взорвавшим минское метро, больше чем уверен, мало кто посчитает нужным сохранять ему жизнь.
– Александр Николаевич, а почему лично Вы решили связать судьбу со службой в милиции?Позднее, уже работая следователем, пришлось в чем-то разочароваться?
– Когда я выбирал профессию, перед глазами был пример старшего брата Владимира, который тогда уже поступил в Высшую школу милиции и до сих пор, кстати, работает в нашей структуре. Тогда я думал, куда пойти служить – на флот или в ВДВ... Но, послужив в армии, понял, что это не мое. Захотелось быть юристом, и я пошел по стопам брата. Был, конечно, и элемент романтики. Как и все мальчишки-сверстники, я с детства очень любил фильмы про войну, милицию, уголовный розыск. Такие, как «Следствие ведут знатоки», «Место встречи изменить нельзя» и другие. Разумеется, в реальности некоторые вещи оказались не такими, как я их представлял, но, в общем и целом, о своем профессиональном выборе не жалею.
– У Вас есть любимый анекдот про следователя?
– Есть, но я Вам его не расскажу.(Смеется.)
– Обобщая все вышесказанное, с чего начинается… следователь?
– Следователь начинается с интеллекта. Самое главное для сотрудника предварительного расследования – быть интеллектуально развитой личностью. Плюс столь же неотъемлемые качества – трудолюбие, добросовестность и честность.
– В преддверии профессионального праздника что пожелаете своим коллегам?
– Крепкого здоровья, благополучия и любви в семьях и, конечно же, успехов в службе на благо нашей страны и народа.

Беседовала
Олеся СИЛЬЧЕНКО
vecherka_lesya@tut.by