Стали известны новые подробности о гомельском имении Паскевичей
Проезжая по улице Крупской в сторону микрорайона «Волотова», гомельчане часто обращают внимание на заметные издалека старинные строения из красного кирпича. Это остатки бывшего княжеского имения…
НА КНЯЖЕСКОЙ
КОНЮШНЕ…
Деревня Прудок была основана в начале 18го века, предположительно бежавшими из России старообрядцами. Впрочем, история самого Прудка – это тема отдельного исследования, о которой мы расскажем в следующий раз. Сейчас рассмотрим только графский фольварк, находившийся здесь…
О деятельности владельцев Гомеля и его окрестностей во времена Речи Посполитой сведений сохранилось немного. После раздела Польши в 1772 году Гомель переходит в собственность графа Петра Румянцева-Задунайского, а затем его сына Николая Румянцева, канцлера Российской империи. Хозяйственный Николай Петрович и обустроил в Прудке Богуславскую экономию. Ее управляющим был Иван Герасимович Ерушевский.
Именно в то время в фольварке построили каменную конюшню с манежем. Это самое старое здание из сохранившихся. Правда, с тех пор здание конюшни неоднократно горело и перестраивалось. Последний пожар случился в начале 1990х. Но если вы сегодня зайдете в это здание, то в его полумраке сможете почувствовать атмосферу ушедших столетий, когда эти грациозные животные были самой главной опорой и «движущей силой» для человека…
В 1834 году владельцем Гомеля становится Иван Паскевич, светлейший князь Варшавский, граф Эриванский. Воинственный фельдмаршал, кроме славы и военных трофеев, также любил лошадей. Для разведения конского поголовья в 1840х годах в деревне Прудок строятся новые кирпичные конюшни и здания.
Имение разрастается. Согласно плану 1862 года, в фольварке уже располагаются дом управляющего с клумбами и палисадником, дом для служащих, деревянный служебный дом, два жилых деревянных здания, каменная кухня, три амбара, ледовня, каменный склеп, общественный хлебный магазин, хлев, а так же хозяйственный двор с множеством построек и винным заводом.
Мой прадед Захар Филипповича Косарев был рабочим в имении князя Паскевича, здесь же трудилась и моя двоюродная бабушка Лидия Захаровна Косарева-Йовенко. С детских лет я слушал рассказы о них. Потом эти воспоминания были записаны. Вот как выглядело княжеское имение со слов людей, здесь работавших…
Центром усадьбы был двухэтажный Главный дом, на нижнем этаже которого размещалась контора, а верхний предназначался для приема гостей и знатных лиц. По некоторым данным, именно отсюда осуществлялось управление всеми остальными экономиями Гомельского уезда. Вокруг стояло несколько одноэтажных зданий, в одном из которых жил управляющий имением Болеслав Казимирович Нагурский с семьей, в других – рабочие. Возле каждого дома были разбиты клумбы с цветами.
Дом управляющего (по другим данным, винный завод) является, наверное, самым эффектным зданием из всех сохранившихся. На его аттике – приметная надпись «1849». То есть построили его в том году, когда фельдмаршал Паскевич возглавил поход по усмирению Венгрии. Кстати, не принесший ему особой военной славы. А если внимательно присмотреться, то граненые кирпичные пилястры этого дома, выложенные из красного кирпича, чтото неуловимо напоминают. Да, некоторые детали этого здания, хоть и очень отдаленно, но в чем-то перекликаются…с кирпичными стенами и воротами Брестской крепости. Учитывая то, что именно в этот период наместник в Царстве Польском Иван Паскевич курировал возведение Брестской крепости, не исключено, что для работ в своем фольварке он привлек и специалистов, занятых на постройке этой цитадели. Так сказать, по «взаимозачету».
В схожем кирпичном стиле построены и конюшня возле дома «1849», и, пардон, хлев. Несмотря на столь прозаическое название последнего сооружения, расположенного ближе к улице Лепешинского, его архитектура богата сложными элементами –
есть тут и «щиты», и фигурные аттики, и аркатурный фриз, и замковый «камень».
Особое впечатление производит полуразвалившееся сооружение – ледовый погреб. Холодильные установки в те времена заменял лед, что заготавливали зимой на соседних прудах. Арочные своды погреба выложены из старинного кирпича, до сих пор еще, на удивление, прочного.
Еще в Прудке был скотный двор, где в идеальной чистоте и порядке содержались коровы голландской и цимментальской пород. О животных в княжеском хозяйстве заботились самым лучшим образом. Перед каждой дойкой вымя коровы мыли и вытирали. После того, как телят поили «обратом», каждому из них мордочку также протирали чистым полотенцем.
На местном маслозаводе фирменное масло штамповали в форме «коровки», после чего свежий «натурпродукт» доставлялся в Гомельский дворец княгини. Тут же находился свинарник, птичий двор и большой амбар, а также коптильня, где приготавливали окорока, колбасы и индюков для княжеского двора.
Гордостью имения был фруктовый сад, занимавший 35 десятин. В саду была пасека на 80 ульев. Заведовал ей пасечник дядя Вася, любивший местную детвору и рассказывавший ей сказки. Здесь же находился и питомник с теплицей. От жилых домов сад отделял длинный кирпичный погреб. А с севера нежные фруктовые деревья защищала от леденящих ветров хвойно-березовая роща, часть которой сохранилась до сих пор. От парадного въезда к Главдому тянулась аллея уксусных деревьев, пышно расцветавших весной. По этой аллее два раза в год приезжала в фольварк «Прудок» княгиня Ирина Паскевич-Эриванская. Перед ее приездом тут был грандиозный «шухер», управляющий носился по имению и заставлял все драить до блеска. Дети заранее ждали Паскевич у парадных ворот – княгиня, проезжая в экипаже, бросала им конфетки, а дети наперебой подбирали их прямо с дороги. Впрочем, «благотворительностью» отличались и возчики овощей. Один из них всегда сбрасывал детям две лопаты морковки, и те, почистив ее стеклышком, с жадностью ели…
Как рассказывала моя бабушка, больше всего княгиня любила гулять по пешеходному мосту через пруд, выкопанный еще крепостными крестьянами. В спокойных водах пруда отражались высокие деревянные стойки и ажурные перила, выкрашенные в бледножелтый цвет. Посреди пруда стоял сказочно-нарядный «Лебяжий домик». Княгиня Паскевич часто любовалась парами черных и белых лебедей, выплывавших из него на водную гладь.
ПАНСКИЙ
САД
Впрочем, для местных крестьян, бывших крепостных, у всей этой «сказки» была и другая сторона. Далекая от идиллии… «Панский сад» – именно так, и никак иначе, называли жители Прудка это место. Ведь Паскевичи для них были просто «паны» – новые феодальные владельцы, сменившие здесь польских (или ополяченных белорусских) помещиков.
Крестьяне панов почемуто недолюбливали. В 1841 году в Гомельском имении Ивана Паскевича происходят массовые волнения крепостных крестьян, решивших уйти от «любимого» пана на вольный юг. Зачинщики движения были сосланы на каторгу и биты шпицрутенами. Но в 1856 году выступления против крепостных порядков вспыхнули здесь с новой силой. Скупость же и жестокость последнего из Паскевичей, князя Федора, вообще превосходила все границы…
И сегодня возле княжеской конюшни в Прудке сохранился старинный дуб. Возраст его, как предполагают местные, составляет не менее полутора веков. Говорят, что к этому или подобному дубу любвеобильный князь Федор привязывал крестьянок, отказавших пану в ласке. После чего непокорных девушек секли розгами. Правда, его жена, княгиня Ирина Ивановна, была полной противоположностью мужа и щедро занималась благотворительностью. Однако на владельца имения и его управляющих гуманитарные начинания княгини особого влияния не оказывали. И князь Паскевич стремился выжать все соки не только из фруктов в своем саду, но и из своих рабочих. Во время работ начальники особо строго контролировали, чтобы крестьяне и крестьянки ничего не съели из барских овощей или фруктов. Для предотвращения таких «хищений» девушек, перебиравших ягоды, среди которых были и мои бабушки, заставляли… петь. При этом за день работ по сбору и сортировке ягод детям платили 15 копеек, а в ведомости ставили 30.
Из фольварка Прудок в Гомель шла дорога, проходившая примерно по современной улице Шилова (в прошлом называвшейся Прудковским шоссе). Дорога была обсажена стройными липовыми рядами и была весьма благоустроена. Только крестьянам пользоваться ей было запрещено, по липовой аллее ездили лишь Паскевичи да управляющий Богуславский с детьми – в костел и гимназию. По воспоминаниям старожилов, крестьяне отправлялись со своим товаром на базар на улице Рогачевской по узкой тропинке, тянувшейся по восточной окраине Прудка между обрывистыми склонами и топями Бурого болота.
Во время революции 1905 года, уже после смерти князя Федора, для усмирения волнующихся крестьян в имение княгини Паскевич вводится полусотня казаков. Однако уже не пехота, ни конница не могли сдержать народной революции. В 1917 году, в соответствии с декретом Советской власти «О земле», имение Паскевичей национализируется. В марте 1918 года Гомель занимают войска немецкого императора и украинские националисты. И гетман Павло Скоропадский с немцами возвращают помещикам их земли. Но в 1919 году Гомель освобождает Красная Армия, и имение становится снова народным достоянием.
СЧАСТЛИВАЯ
СЕМЬЯ
ИЗ КНЯЖЕСКОГО
ИМЕНИЯ
Моему прадеду Захару довелось работать и в панском имении, и в советском хозяйстве. Как говорится, найдите три отличия.
Захар Косарев родился в 1862 году в деревне Прудок, его отец имел небольшой участок земли в 6 десятин и подрабатывал столярным ремеслом. Искусством работы с деревом сызмальства овладел и Захар, любивший вырезать сказочных героев и выставлять их в окошке своей избушки. В 20 лет он нанялся на покос к Паскевичам, с оплатой 50 копеек в день. Косил так ловко (может, фамилия обязывала?), что управляющий пригласил спорного работника на постоянную работу в имение. Грех жаловаться – «за барином» молодому парню платили 13 рублей в месяц, чего хватило на покупку костюма «тройки» за 7 рублей, шевровых сапог в «гармошку», а потом и верха тогдашнего «шика» – карманных часов «Павел Буре» с массивной серебряной цепочкой. Роскошь, сопоставимая с современным Айфоном5. Таким образом, Захар стал в Прудке «первым парнем на деревне». Но когда он надумал свататься к 17летней красавице Варваре Скибуновой, ее родня этого не оценила. Родители девочки рано умерли от черной оспы – до революции, в отсутствие общедоступной медицины, эпидемии часто косили гомельчан. И с 9 лет Варваре пришлось жить в доме брата. «Братова» жена, не желая терять бесплатную работницу, отказала Захару в просьбе отдать за него Варвару: «У тебя ни кола, ни двора». Но Захар был упорен и раз за разом засылал сватов. В 1884 году Захар и Варвара все-таки венчались в Гомельском соборе Петра и Павла. По просьбе Захара, управляющий выделил молодоженам в имении двухкомнатную квартиру, а трудолюбивую Варвару взял на работу дояркой. После бесплатной работы на «братову» для моей прабабушки Варвары Тимофеевны вести свое собственное домашнее хозяйство стало верхом счастья. Впрочем, после рождения первого ребенка (в отсутствие в то время яслей и детских садов, хотя ясли бы
ли – но только для телят) о работе Варваре пришлось забыть. В семье Косаревых родилось шесть детей – пять дочерей и сын. А затем старательного прадеда «повысили» по службе – назначили десятником (бригадиром) с окладом в 15 рублей в месяц и наградными в конце года.
Еще через некоторое время Захар Филиппович стал помощником управляющего имением Болеслава Нагурского. Несмотря на «карьерный рост» и, вероятно, по материальным соображениям, в свободное время он продолжал мастерить под заказ гитары, мандолины, балалайки и даже ремонтировал часы. Всем своим дочерям он сам изготовил в качестве приданного комоды и прочую мебель. За мастеровитость в Прудке Захара звали «Докой».
И вот грянула революция… Первое столкновение с новой реальностью случилось после того, как маленькая Лида прибежала из Прудковской четырехклассной школы с радостным криком:
– Ура! У нас отменили Закон Божий!
Вообще она хорошо учила любые тексты и была любимицей учительницы. Но за это и страдала: когда из Гомеля приезжал священник Чудновский, читать молитву к доске вызывали только ее. Варвара Тимофеевна возмутилась:
– Смотри, Захар, что делается! Как же теперь без веры в бога жить будем?
– Давно пора, – невозмутимо ответил Захар.
В 1919 году бывшее княжеское имение было преобразовано в совхоз. Захару Косареву предложили стать его директором, но он отказался.
В 1923 году Захару Филлиповичу решением Гомельского облсовета было присвоено звание «Герой труда» и назначена пенсия в 150 рублей. Трудовая пенсия – еще одно нововведение социалистической власти, ведь раньше состарившиеся рабочие доживали свой век на приусадебном хозяйстве да на попечении детей. Еще ему выделили участок земли в пол-гектара и 50 кубометров леса для строительства собственного дома. Своего жилья у прадеда не было все те без малого сорок лет, что проработал в княжеском имении. Садовод Бренгул подарил ему шесть яблонь, и дом этот до сих пор стоит на улице Мичурина…
А вот Варвара Тимофеевна во время немецкой оккупации тяжело заболела и умерла ранней весной 1943 года. Захар Филиппович не смог пережить разлуки с любимой женой. Две недели оплакивал ее, а потом и сам тихо скончался на 81году жизни… 
