Начальник УСК по Гомельской области Олег Шарков: "Победить коррупцию полностью невозможно"
Чуть больше года назад, 12 сентября 2011 года, глава государства подписал указ о создании Следственного комитета Республики Беларусь – нового ведомства в правоохранительной системе. Примечательно, что организация и формирование структуры СК осуществлялось в максимально сжатые сроки – уже с 1 января нынешнего года сотрудники комитета приступили к исполнению служебных обязанностей.
В качестве гостя «Вечерки» начальник управления СК РБ по Гомельской области Олег Шарков рассказал о буднях возглавляемой структуры, достигнутых результатах, поставленных задачах и ответил на вопросы наших журналистов.
– Олег Анатольевич, при наличии целого спектра силовых структур, чем было обусловлено создание еще и Следственного комитета?Имелась ли в том необходимость?
– Практика уже показала, что создание комитета было верным шагом, благодаря которому, прежде всего, следователь стал по-настоящему независим. Конечно, уголовно-процессуальным кодексом этот принцип декларировался всегда, но, если быть до конца честным… Являясь составной частью систем МВД и прокуратуры, следствие должно было в них вписываться – то есть идти в едином фарватере и, скажем так, блюсти «корпоративный интерес». Это неизбежно влекло перекосы, недостатки, а порою и процессуальные нарушения в работе следователей. В этом смысле создание Следственного комитета – своего рода гарантия, исключающая принятие заведомо неверных решений, из-за которых могут быть привлечены к ответственности невиновные, а виновные – избежать наказания.
– А как именно независимость следствия позволяет повысить качество расследования уголовных дел?По каким критериям оценивается этот показатель?
– В первую очередь принципиально изменились подходы к расследованию уголовных дел. Ранее сама система отчетности была построена так, что уровень оценки деятельности органов дознания определялся количеством выявленных правонарушений, возбужденных уголовных дел и т.д. Начальник РОВД, которому подчинялись и криминальная милиция, и следствие, мог как-то манипулировать в плане повышения показателей. Теперь же, как бы органам дознания не хотелось «срубить палку», следователь будет руководствоваться только объективной стороной дела и буквой закона. Ведь перед ним стоит задача не в доведении дела до суда любой ценой, а в скрупулезном поиске истины: есть состав преступления или нет, виновен человек или нет?Кстати, одним из первых нормативных документов председателя Следственного комитета РБ Валерия Вакульчика был приказ о соблюдении законности на стадии предварительного расследования. В нем прямо прописано, что следователь должен исключить обвинительный уклон и отработать все возможные версии, которые выдвигают подозреваемые, обвиняемые в качестве своей позиции защиты. Должен отметить, что и требования судов к качеству материалов следствия серьезно ужесточились. Малейшие неточности или сомнения – и дело возвращается на доследование. Либо вовсе выносится оправдательный приговор.
– Кто сейчас осуществляет надзор за следствием?
– Как и прежде – прокуратура. Ну и наш внутриведомственный контроль, разумеется.
– Интересно, а как милиция и прокуратура отреагировали на то, что у них «забрали» следствие?
– Следствие – это серьезный процессуально-правовой институт, который «придает вес» любому ведомству. Конечно, и милиция, и прокуратура расставались со своим следственным аппаратом, скажем так, неохотно. Первые месяцы работы, пока шла притирка, на низовых уровнях случалось и недопонимание. Иногда приходилось и со своих людей «снимать корону», объясняя, что мы – такой же рабочий механизм правоохранительной системы, а не какая-то элита, белая кость. А вот с руководством областной милиции и прокуратуры общий язык был найден сразу. К тому же и с начальником УВД Валерием Николаевичем Полищуком, и с прокурором области Сергеем Яковлевичем Аземшой мы плотно взаимодействовали еще в мою бытность начальником ГУБОП. А такие профессиональные знакомства всегда идут на пользу общему делу. Хочу сказать спасибо и местной власти, оказавшей большую поддержку в становлении нашего подразделения. В частности, губернатор Владимир Андреевич Дворник очень помог в создании материально-технической базы, размещения районных отделов. Горисполком поспособствовал со служебным жильем для наших иногородних сотрудников, а также передал управлению здание бывшего роддома по улице Советской, 34. Там уже выполнены проектные работы, определены заказчик и подрядчик. После реконструкции отпразднуем новоселье.
– Можно ли сказать, что образование Следственного комитета снизило пыл межведомственной борьбы между силовиками?
– Не было никакой борьбы. Здоровая конкуренция была, есть и будет. И она идет только на пользу общему делу охраны законности и правопорядка. Возможно, с выделением следствия в отдельный правоохранительный орган отношения между остальными ведомствами более уравновесятся.
– Хотелось бы узнать о результатах работы органов СК в Гомельской области…
– За восемь месяцев текущего года окончено производством 5722 уголовных дела. Из них 4492 – направлены в суд. Причиненный материальный ущерб составил порядка 13 миллиардов рублей. 61% этой суммы уже возмещен. Кроме того, вынесено 4200 представлений об устранении причин и условий, способствовавших совершению преступлений. Если говорить о каких-то конкретных делах, примеров – множество. Так, в январе было возбуждено уголовное дело в отношении помощника оперативного дежурного ОДС 1-го отделения Центрального РОВД. Установлено, что, получая вознаграждения от предпринимательницы, занимавшейся оказанием ритуальных услуг, милиционер, злоупотребляя служебным положением, предоставлял информацию о фактах смерти людей, адреса обнаружения трупов, контактные данные родственников. В апреле дело было передано прокурору для направления в суд. Продолжается работа по делу об осквернении двух православных храмов в Мозыре. Стоит отметить, что благодаря качественно произведенным осмотрам мест происшествия нашим сотрудникам удалось обнаружить следы, которые и вывели на подозреваемого. Им оказался молодой человек, который недавно уже отбывал наказание за подобное деяние – поджог храма. Проводятся следственные действия и по делу о двойном убийстве в Гомеле. Обвиняемая – женщина, которая вела асоциальный образ жизни, бродяжничала, злоупотребляла спиртным. В процессе очередной выпивки в компании между ней и ее знакомыми возник конфликт, переросший в драку. Используя стеклянные бутылки и металлическую посуду, обвиняемая до смерти избила двоих человек – мужчину и женщину. Еще одно убийство, из категории так называемых заказных, к счастью, удалось предотвратить сотрудникам областного УБОП. Ими была изобличена и задержана гражданка Украины, которая пыталась нанять киллера, чтобы избавиться от собственного мужа. Преступление не было доведено до конца по не зависящим от нее обстоятельствам. В настоящее время обвиняемая остается под стражей и вскоре приступит к ознакомлению с материалами уголовного дела, после чего оно будет направлено в суд.
– Олег Анатольевич, Вы больше двадцати лет отслужили в органах МВД. Было ли для вас неожиданным предложение перейти в Следственный комитет?Не терзали ли сомнения: ведь предстояло не просто сменить характер работы, но и возглавить областную структуру совершенно нового ведомства?
– Еще во время расследования теракта в минском метро я плотно контактировал с тогдашними заместителем генпрокурора Андреем Ивановичем Шведом и начальником оперативно-аналитического центра при Президенте РБ Валерием Павловичем Вакульчиком, которые теперь руководят комитетом. Это профессионалы высокого класса, работать с ними было одно удовольствие. Поэтому когда предложили нынешнюю должность, раздумывал я недолго. Да и представление о следственной работе к тому моменту имел вполне четкое.
– Расскажите, пожалуйста, о Вашей прежней работе. Почему, собственно, выбрали службу в милиции?
– Значительную роль в этом выборе сыграл пример отца – полковника милиции, который всегда оставался для меня непререкаемым авторитетом и образцом настоящего офицера. Да и обстоятельства в определенный момент так сложились. В 1990 году, когда я окончил военное училище, в Вооруженных Силах как раз началось массовое сокращение, и я вернулся в Беларусь. Поступил на службу в органы внутренних дел. Начинал свой милицейский путь в Главном управлении оперативно-розыскной деятельности. Засады, погони, наружное наблюдение – это то, чем приходилось заниматься. Работа сложная, но жутко интересная. К сожалению, многих подробностей я рассказать не могу ввиду секретности. Затем служил в ОБЭП Заводского РУВД Минска. В числе прочего осуществлял оперативное обслуживание Минского автозавода, с которого тогда тащили все, что только могли. Дошло до того, что под Минском действовали целые подпольные сборочные производства. Купят, допустим, участники преступной группы, раму, а все остальное «вынесут» с МАЗа, смонтируют и продадут готовый автомобиль, получив изрядную прибыль. Конечно, это проблема не только МАЗа, но и многих предприятий, пожалуй, на всем постсоветском пространстве. Так уж повелось с советских времен. Ведь тогда в народе и воровством не считалось – гайку с работы принести или трубу на дачу. Считалось, что человек берет свое, кровное. Подобная установка даже в детские стихи проникла: «Папа мой принес с работы настоящую пилу…» Поэтому терпимое отношение к воровству и прочим «невинным шалостям» в нашем народе закрепилось где-то на уровне подсознания... А помимо таких хищений выявлялись и масштабные схемы увода государственных денег. Потом была служба в УБОП, где я занимался, в основном, выявлением преступлений коррупционного характера.
– Кстати, о коррупции. В средствах массовой информации постоянно мелькают сообщения о привлечении к уголовной ответственности должностных лиц за получение взяток или злоупотребления служебным положением. Хотя, казалось бы, у этих людей есть все для нормальной жизни – достойная работа, приличная зарплата... Как Вы думаете, чего им не хватает?И можно ли в принципе искоренить коррупцию?
– Да вы, журналисты, идеалисты.(Смеется). Проблема коррупции возникла не вчера и даже не позавчера. Еще в допетровской Руси подьячим для успешного решения дела норовили всучить «почести», «поминки» и «посулы». «А без дарственного воздаяния не может Москва делать никаких дел», – писал игумен Ефрем еще 300 лет тому назад. И в психологии людей за три столетия мало что поменялось. Даже так называемые страны «развитой демократии» периодически сотрясают коррупционные скандалы, в которых оказываются замешаны чуть ли не первые лица государства. Поэтому, я считаю, полностью искоренить коррупцию невозможно. Но можно ее сдерживать на уровне, при котором она не будет представлять угрозы для экономической безопасности государства. Для этого, в первую очередь, необходим «сдвиг сознания» – изменение отношения к проблеме каждого из нас. А мы, правоохранительные органы, свое дело сделаем.
– Как бывший руководитель ГУБОП, охарактеризуйте ситуацию с организованной преступностью в Беларуси.
– Ни для кого не секрет, что у нас в стране нет ни одного из так называемых коронованных «воров в законе». Республика Беларусь, наверное, единственная страна на всем постсоветском пространстве, решившая эту проблему. В криминальных кругах России и Украины бытует такая поговорка: «Хочешь сесть в тюрьму – приезжай в Беларусь. Хочешь сесть быстрее – приезжай в Минск».
– Доводилось ли лично общаться с уголовными авторитетами?Какое впечатление они производят?
– Да какое впечатление они могут произвести?На самом деле все эти их статусы: «воры в законе», «смотрящие», «авторитеты» – пустой звук и самореклама. А те, кто их сами себе присваивают и кичатся, обыкновенные уголовники.
– Вы упоминали про участие в расследовании теракта в минском метро. Можете рассказать об этом подробнее?
– Действительно, террористов Ковалева и Коновалова задерживали наши сотрудники совместно с бойцами «Алмаза». А я и мои заместители первыми их допрашивали. Вот эти типы меня поразили. Причем как раз таки именно своей заурядностью. Впечатление – ничтожества, подонки, решившие самовыразиться таким чудовищным способом. Кстати, что бы там не писали и не говорили некоторые, лично у меня нет ни малейшего сомнения, что теракт – дело рук именно Ковалева и Коновалова. Судите сами: к нам их привезли около 22.00. А к шести утра они уже давали показания, рисовали схемы и рассказывали такие нюансы, которые просто невозможно придумать, если не знать заранее.
– За время службы в милиции Вам приходилось применять оружие?
– Лично мне – нет. Напомню, я, в основном, работал по линии экономической преступности. А вот у моих коллег такие ситуации возникали. К примеру, однажды еще в начале 90-х оружие пришлось применить заместителю начальника минского УБОП. Он участвовал в задержании опасных преступников и был вынужден застрелить одного из них, когда тот оказал вооруженное сопротивление. Прокуратура признала действия офицера правомерными, а применение табельного оружия – обоснованным. Стоит упомянуть и о том, что несколько сотрудников подразделений по борьбе с оргпреступностью погибли при исполнении служебных обязанностей. Одного из них – оперуполномоченного столичного УБОП майора милиции Игоря Кашкана я знал лично, мы вместе работали.
– А какие-нибудь курьезные ситуации возникали?
– Лет 10 назад задерживали должностного работника одного из государственных учреждений, который брал взятки за выдачу лицензий. И вот, оперативный эксперимент: ему, под нашим контролем, передают очередное подношение. Сразу после этого появляемся мы вместе с ребятами из «Алмаза». И вдруг подозреваемый от страха падает в обморок. Насилу привели его в чувство. Знали бы, что такое возможно, пригласили б на задержание бригаду «скорой помощи» вместо спецназа.(Смеется). Слава богу, все обошлось…
– В процессе расследования уголовных дел в сфере организованной преступности и коррупции приходилось ли ощущать воздействие «внешних сил», попытки как-то повлиять на сотрудников или попросту «отмазать» обвиняемых?
– Ничего такого, связанного с «отмазать», «откупить» или «прекратить», в моей практике не было и не могло быть. И милицейские начальники, и руководители органов государственной власти имеют голову на плечах. Тому, кто знает систему нашей работы, ничего подобного на ум прийти не может. Это было невозможно и тогда, и, тем более, невозможно сейчас, после создания Следственного комитета. Государственная политика в этом плане настолько жесткая, что даже попытка решить вопрос подобным образом, гарантированно повлечет крупные неприятности.
– Олег Анатольевич, что Вы думаете по поводу снижения срока наказания или полное освобождение от ответственности при условии сотрудничества со следствием, так называемых «сделок с правосудием», которые практикуются, например, в США?У нас такое есть или, возможно, будет?
– В нашем уголовном и уголовно-процессуальном кодексах заложены правовые механизмы, позволяющие при определенных обстоятельствах освобождать от уголовной ответственности. Разумеется, это не распространяется на тяжкие и особо тяжкие преступления. Хотя концепция сделки со следствием сейчас прорабатывается. Возможно, было бы не лишним еще раз сформулировать признаки и условия деятельного раскаяния, четко обозначив все нюансы. Так, чтобы это не стало лазейкой для ухода от наказания тех, кто не заслуживает снисхождения.
– Кадровый вопрос для УСК по Гомельской области насколько актуален?
– Сокращений не предвидится, на биржу труда заявок тоже не подаем.(Смеется). В этом году наши ряды пополнили 19 офицеров, окончивших следственно-экспертный факультет Академии МВД, и порядка 30 выпускников юрфака ГГУ им. Ф.Скорины. Кстати, хочу отметить, что последние ни в чем не уступают курсантам Академии, а в чем-то даже и превосходят. Это «свежая кровь» – молодое пополнение, которому предстоит «оттачивать зубы» и набираться опыта у старших товарищей. Благо, учиться есть чему и есть у кого – ведь к нам пришли лучшие следователи милиции, прокуратуры и Департамента финансовых расследований.
– Что необходимо для поступления на службу в Следственный комитет?
– Высшее юридическое образование, «чистая биография» без пятен в виде привлечения к административной, а тем более уголовной ответственности, положительные характеристики, ну и самое главное – серьезный настрой на серьезную работу. Причем не столько по Трудовому кодексу, сколько по чести и совести. Специфика нашей службы такова, что сложностей в ней хватает. Это и нестабильный график, дежурства в составе оперативно-следственных групп, выезды на места происшествий, командировки по ближним и дальним маршрутам и многое другое. Конечно, и доля романтики в нашей профессии тоже присутствует, но это, я бы сказал, романтика суровых будней. А не те веселые похождения, которые показывают в сериалах вроде «Глухарь», «Менты» и прочие «следаки». Те, кто приходят к нам, основываясь на представлениях, сформированных подобными «киношедеврами», очень быстро разочаровываются и понимают, что ошиблись дверью. Образно говоря, удивляет их то, что, «оказывается, здесь еще и работать надо».(Смеется).
– Создание Следственного комитета вызвало в обществе живой интерес. И, как это часто бывает, многие воспринимают Вашу структуру как истину в последней инстанции, способную решить любую проблему...
– Нам действительно довелось столкнуться с издержками такого заблуждения со стороны граждан. К нам приходили с жалобой на соседа, который не так участок разделил, на протекающую крышу, на плохой ремонт обуви, на качество обслуживания в магазине, на работодателей из Российской Федерации, не выполнивших своих обязательств. Поступило даже заявление от гомельчанки по факту изменения номера лицевого счета оплаты за водоснабжение. Приходилось каждый раз объяснять, что входит в нашу компетенцию и чем на самом деле занимается Следственный комитет Республики Беларусь.
– Безусловно, и наша беседа поспособствует разъяснению этих нюансов. Спасибо за интервью!
Беседовали
Руслан Пролесковский,
Евгений Кулицкий
Фото Натальи Курпенковой