Чекист, начинавший карьеру в Гомеле, организовал «кражу» атомной бомбы, ликвидацию Льва Троцкого и множество других уникальных операций

В нашем городе родились, служили или работали многие известные люди. Иные прославлены и сейчас, другие – незаслуженно забыты, о третьих мы знаем совсем мало. Именно к последней категории относится и Леонид Эйтингон – легенда советской разведки. Свою «путевку в жизнь» он получил именно в наших краях…

«СВЕТЛОЕ ПЯТНО»  СРЕДИ ГОМЕЛЬСКИХ  ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННЫХ

Весной 1919 года в Гомель прибыл молодой человек. Осмотревшись в городе, он приступил к работе, которая заключалась в непримиримой борьбе с контрреволюцией, бандитизмом, спекуляцией и прочими «родимыми пятнами капитализма».
Молодого человека звали Наум, и был он сыном члена правления Шкловского ссудно-сберегательного товарищества по фамилии Эйтингон. Этот жгучий брюнет с живыми карими глазами служил секретарем Революционного трибунала Западного фронта.
Несмотря на принадлежность к весьма состоятельному могилевскому купеческому клану, Наум уже в 17 лет стал на сторону пролетарской революции. Что касается его семьи, то она действительно была знатная. Его дяди по материнской линии, Александр и Игнатий Гранат были издателями знаменитого энциклопедического словаря «Гранат». Родственники Эйтингонов проживали в Германии и США. Его двоюродный брат, Макс Эйтигон, был одним из первых учеников и главных спонсоров основателя психоанализа Зигмунда Фрейда.
Все это не помешало молодому Эйтингону перейти на сторону рабочих и крестьян и даже самому потрудиться немного на Могилевском бетонном заводе. Первоначально он примкнул к партии эсеров(социалистов-революционеров). Убедившись, что революционный дух покинул эту самую популярную в России партию, перешел в ее радикальное крыло – к левым эсерам. Последние снискали себе известность громким покушением левого эсера и одновременно сотрудника ВЧК Якова Блюмкина на немецкого посла графа Мирбаха, едва не «перевернувшего» ход мировой истории. Впрочем, Наум Эйтингон в ту пору еще не имел никакого отношения к боевым операциям и скромно служил по части делопроизводства в своем Ревтрибунале.
Однако способности одаренного молодого человека не остались незамеченными. И в том же 1919 году Эйтингон становится сотрудником Гомельской губернской ЧК.  Одним из первых, кто обратил внимание на перспективного парня и привлек его к чекистской работе, был председатель Гомельской ЧК Николай Волленберг. Как вспоминал в 1927 году гомельский чекист Филимонов, «условия работы в прифронтовой местности были чрезвычайно трудны, все время нужно было быть начеку».
Волленберг вполне соответствовал своей фамилии – волевой и настойчивый, он с максимальной решительностью боролся  с контрреволюционным подпольем и бандитизмом. Только за семь месяцев 1920 года им было доведено до завершения 600 дел. Помогал ему в этом Наум Эйтингон, которого проверяющий из московской ВЧК отметил, как «светлое пятно» среди гомельских оперуполномоченных.
В октябре 1919 года купеческий сын вступает в ряды коммунистической партии(большевиков). В конце того же  года в Гомеле была раскрыта  «Польска организация войскова», состоявшая из бывших офицеров, связанных с польской военной разведкой.
Характерно, что официально в штат Гомельской ЧК Эйтингона зачислили 10 мая 1920 года – практически одновременно с прибытием в Гомель бронепоезда председателя Реввоенсовета Льва Троцкого. Лучший оратор страны Советов Троцкий неоднократно выступал в Гомеле с пламенными речами, призывая местный пролетариат к самоотверженной борьбе против польских интервентов и к революционному походу на Запад. Зажигательные речи Льва Дывыдовича с восторгом слушал и молодой чекист, который, в числе прочих сотрудников, наверняка был обязан обеспечивать безопасность пребывания в Гомеле второго человека в советском государстве. Мог ли Наум Эйтингон знать тогда, что именно ему будет суждено поставить точку в жизни этого пророка мировой революции?

БАНДИТЫ И «КОНТРБАНДИТЫ»
В том же 1919 году в Гомель, но только с другой стороны, вошел другой молодой человек. Прибыл он сюда, проделав долгий путь, с юга. Звали этого «революционного скитальца» Лев Черноморец-Рудминский. По крайней мере, именно на это имя он представлял некие документы, называя себя героем революции на Украине, бежавшим от наступления Деникина. В разных документах его биографические данные и соответствующие «подвиги» не совпадают, что, впрочем, не помешало с ходу назначить Рудминского председателем ЧК в уездный город Стародуб. При острой нехватке бойцов в Красной Армии и сотрудников ЧК в них тогда имели шансы попасть самые разные авантюристы. Ведь между Гомельским Губкомом партии и Губчека, как свидетельствуют документы, шла настоящая «драка за кадры». К тому же, по словам Черноморца, он уже руководил чрезвычайной комиссией в Белой Церкви. Если бы литературный персонаж знаменитого Остапа Бендера не был хорошо известен, то можно было бы предположить, что некоторые черты Черноморца-Рудминского вошли и в образ «великого комбинатора». Кстати, реальный прототип «сына турецко-поданного» Остапа Ибрагимыча тоже был сотрудником Одесской ЧК…
В Стародубе Рудминский «отличился» сразу – приказал расстрелять 14-летнего подростка за составление контрреволюционной прокламации. Этим возмутилась местная группа анархистов-коммунистов. Хотя последователей князя Кропоткина быстро направили в так называемые ДОПРы(дома принудительных работ)либо на фронт, но за решетку угодил и сам незадачливый председатель ЧК. За злоупотребление властью ревтрибунал приговорил его к 15 годам лишения свободы. Однако уже в начале мая 1921 года Черноморец оказался на свободе. А в августе… он снова работал в ЧК. Правда, на этот раз – «под прикрытием». В роли главаря банды.
В тот период половина уездов Гомельской губернии были охвачены политическим бандитизмом. Банды Галака(Васильчикова), братьев Прудниковых, Медведева, Савицкого и другие терроризировали местное население, разжигали межнациональную рознь и убивали советских работников. 15 июля 1920 года на заседании президиума Гомельского Губисполкома Николай Волленберг выступает с предложениями по усилению борьбы с бандитизмом. Председатель ЧК констатирует, что бандитское движение развивается при «попустительстве и укрывательстве сельских и волостных властей», бандиты легализовались, и поэтому «старые методы путем посылки отрядов и проведения облав в лесах не приводят ни к чему». Вследствие этого Волленберг предлагает: «перенести ответственность на местную власть за всякие проявления бандитизма - предоставить право Губтройке арестовывать и предавать суду Ревтрибунала за бездеятельность и попустительство… суд производить на месте поимки бандитов». Ответственность в виде штрафов, арестов, конфискации имущества возлагалась и на население районов, охваченных бандитизмом. Жестко?Безусловно. Но стоит также помнить, что это была самая настоящая война, и счет убитым мирным людям шел уже на тысячи.
В дополнение к армейским методам стали активнее применять и меры оперативные. К их числу относилось и создание  «контрбанды» в Речицком уезде, о которой мы уже немного писали. Во главе этой группировки, состоявшей из бывших бандитов, и был поставлен наш Черноморец.
А 21-летний Эйтингон тем временем делает карьеру в Гомельской Губчека. В январе 1921 года он уже возглавляет секретно-оперативный отдел, в феврале временно замещает своего шефа Волленберга. А в марте Гомельский губком партии утверждает его членом коллегии Губчека.  Волленберг называет Эйтингона своим самым способным работником.
Иного рода «карьеру» продолжал делать и Черноморец. «Контрбанда» под его руководством вскоре начхала на «партийное задание» и превратилась в уже самое настоящее бандформирование. Ее участники быстро вспомнили старое – как и ранее, они совершали налеты на хутора, грабили крестьян, а в качестве «укрывателей» выдавали тех из селян, которые чем-то им не угодили. О деятельности «опертройки» в составе Черноморца, Плахова и Николаева и «контрбанды» сотрудники из отдела Эйтингона доносили следующее: «После всего начали производить «операции». Все вещи и продукты, которые конфисковывались у крестьян, не заносили в протоколы, а устраивали дележку между собой. В дележке принимала участие опертройка. 26 мая в деревне Большие Немки конфисковано у одного гражданина пудов 10 сала, масла, колбасы и пр. Все конфискованные продукты распределены между опертройкой…»
В октябре 1921 года Эйтингон выезжает на место для проверки деятельности «законспирированной» группы, призванной, по первоначальному замыслу, провоцировать и раскрывать настоящих бандитов, но на деле создавшей форменный бандитизм даже в тех волостях,  где раньше его и вовсе не было...
Дальше происходит некая темная история – на третий день проверки Черноморец причиняет Эйтингону огнестрельное ранение в ногу. Согласно официальной версии, этот выстрел в избе Черноморца-Рудминского якобы произошел случайно. Врачи хотели отнять ногу, но молодой чекист вытащил маузер – лечить, а не резать... Было ли это несчастным случаем?Судя по документам, «Черноморец» и его люди имели при себе револьверы-наганы. Эта одна из самых надежных систем личного оружия, и случайно выстрелить из него просто невозможно. Разве что, хлебнув под вечер «временно конфискованного» самогона, безбашенный подчиненный начал играть в «русскую рулетку», избрав в качестве мишени начальника секретно-оперативного отдела.
Между прочим, ранение в полесской глуши стало не единственной неприятностью для Эйтингона. Его еще и временно исключили из партии за «буржуазное происхождение» и, как это ни парадоксально, «слишком быструю чекистскую карьеру». Как говорится, вот и верь после этого людям…
Кстати, друг Эйтингона – не менее легендарный Павел Судоплатов пишет, что ранение в ногу было получено гомельским чекистом в «борьбе с контрреволюцией». Только приписывает его более позднему пребыванию Эйтингона в Башкирии. Именно в Башкирскую ЧК выехал для продолжения службы Волленберг. А в марте 1922 года он буквально «вырвал» к себе из крепких рук Гомельского губкома и «светлое пятно» – Наума Эйтингона…
Что же до Черноморца-Рудминского, то «случайный» выстрел в ногу проверяющего  ему не сильно помог. В скором времени его подельники были арестованы красноармейцами из местного мосторемонтного отряда. После чего осмелевшие полесские крестьяне стали давать показания. И тогда вскрылись факты не только многочисленных вымогательств, грабежей и избиений, но и изнасилований, и даже  «мокрых дел». Черноморец, поняв, что кольцо вокруг него сжимается, бежал. Скрылся в неизвестном направлении, забрав с собой жену и 8 «наганов». Скорее всего, главный «контрбандит» ушел к бандитам настоящим. Ныне, увы, покойный директор Гомельского областного государственного архива Анатолий Карасев во время нашего совместного исследования этой темы, высказывал предположение, что тот самый Черноморец мог запросто быть агентом деникинской контрразведки…

ГЕНЕРАЛ «ТИХОГО ФРОНТА»
Дальнейшая биография Наума(Леонида)Эйтингона развивалась головокружительно. Он учится в академии РККА вместе с Чуйковым – будущим героем Сталинградского сражения. Затем переводится на службу в Иностранный отдел(ИНО)ГПУ СССР.  И здесь его способности находить контакт с людьми и принимать единственно правильное решение проявились в полной мере.
В 1928 году он прибывает в чанкайшистский Китай. В Харбине сменяет в качестве резидента разведчиков Григория Салнина и болгарина Ивана Винарова, работавших там под «крышей» импортно-экспортных фирм. В Шанхае нелегальная сеть Эйтингона ведет работу совместно с резидентурой Разведупра Красной Армии(ныне – ГРУ), где служит легендарный советский разведчик Рихард Зорге.
После Леонид Эйтингон откомандировывается в состав Особой группы при представителе ОГПУ под руководством Якова Серебрянского(«группа  Яши»). «Яша», как и Эйтингон, бывший эсер, еще в годы революции 1905-го года принимавший участие в вооруженных акциях эсеров-максималистов в Могилевской губернии. Именно боевики Особой группы ОГПУ выкрали в Париже генерала Кутепова, главу белогвардейской организации РОВС, сотрудничавшей с гитлеровцами.
Во время войны в Испании Эйтингон назначается туда резидентом советской разведки, вместо бежавшего на Запад Александра Орлова. Ему удается завербовать племянника главы франкистской фаланги Примо де Риверы, личного друга Гитлера. В Испании Эйтингон под псевдонимом «генерал Котов», поддерживает связь с Гаем Берджесом(«Девушка»), членом «Кембриджской группы», ставшей одной из самых удачных операций советской разведки в послевоенное время.
Майор госбезопасности Эйтингон был и организатором ликвидации высланного из СССР Льва Троцкого в Мексике – весьма спорной акции, предпринятой по личному распоряжению Сталина. Иосиф Джугашвили не любил прощать своих личных врагов. Интересно, посылая «на дело» с ледорубом испанца Рамона Меркадера, сына своей подруги Каридад, вспоминал ли Эйтингон свою встречу с вождем Красной Армии в Гомеле?

РЫЦАРЬ ПЛАЩА И КИНЖАЛА
С началом войны, в 1941 году,  Леонид Эйтингон стал организатором Отдельной бригады особого назначения(ОБОН), формировавшейся, в основном, из спортсменов и коммунистов-интернационалистов. В ее рядах была и погибшая на Гомельщине дочь болгарских политэмигрантов, журналистка Лилия Карастоянова.
И именно созданная Эйтингоном в Штатах резидентура(помогли старые фамильные связи)смогла похитить у США многие секреты, необходимые для создания советской атомной бомбы. Угроза ядерной войны была отодвинута…
После смерти «вождя народов» и падения Лаврентии Берия Леонид Эйтингон и его друг Павел Судоплатов были арестованы как «бериевцы» и заключены во Владимирскую тюрьму. Но даже здесь они продолжали оставаться убежденными коммунистами и советскими патриотами!Хотя, между прочим, Эйтингон, по воспоминаниям Судоплатова, всегда был человеком думающим и резко критиковал партийное руководство. Как раз таки за отступление от социалистических идеалов, за перерождение и привилегии. Сам при этом, между прочим, не имел абсолютно никакой собственности и сбережений, был абсолютно равнодушен к деньгам!При том, что, будучи главой заграничных резидентур, не единожды распределял немалые суммы в иностранной валюте...
Так вот, находясь в заключении во Владимирском «централе», Эйтингон и Судоплатов, имевшие богатый опыт диверсионно-боевой деятельности, разработали для Никиты Хрущева, напуганного появлением американских «зеленых беретов», концепцию  советских подразделений специального назначения. Именуемого сегодня ярко и коротко – спецназ.
Леонид Эйтингон был освобожден в 1964 году.
– Он умер в 1981-м, прожив долгую и противоречивую жизнь. Но, безусловно, весьма выдающуюся, полную опасностей и лишений. Кем он был?Безжалостным «киллером» Сталина?Революционером-романтиком, до конца верившим, что делает все необходимое для блага и защиты интересов советского народа?Видимо, и тем, и другим…
В 1992 году организатор одних из самых крупных и удачных спецопераций в истории разведок мира Леонид Эйтингон был посмертно реабилитирован…

Юрий ГЛУШАКОВ, историк