Правда и вымыслы об одном из владельцев Гомеля

В мае этого года исполнилось 230 лет со дня рождения  И.Ф. Паскевича. В разные эпохи его оценивали по-разному – у царя Николая I Паскевич ходил в фаворитах и был осыпан чинами и титулами, но уже при Николае II его военные заслуги ставились под сомнение. В советское время князя Паскевича рассматривали исключительно как «помещика-крепостника» и «реакционера», а сейчас, наоборот, кто-то говорит о нем как о «гениальном полководце». Кем же был на самом деле этот человек?

ВЕЗУЧИЙ ГЕНЕРАЛ
Паскевич происходил из  украинской казачьей старшины. Предок его, сотник Полтавского полка, носил прозвище Пасько Цалый, отсюда и произошла фамилия «Паскевич». По крайней мере, с пожалованием «заможней» украинской старшине российского дворянства так получалось значительно благозвучнее.
В мае 1782 года в Полтаве родился будущий российский фельдмаршал. В 11-летнем возрасте мальчика отдают в Пажеский корпус. Уже во время русско-турецкой войны 1806-1812 годов молодого офицера примечают, здесь он получает и свои первые ордена, а заканчивает войну уже в чине полковника.
По возвращении с фронта Паскевич вступает в командование Орловским пехотным полком, расквартированным в Киеве. Полк был набран «с бору по сосенке», включая дезертиров, поэтому отличается расхлябанностью и низким уровнем дисциплины. Вопреки песенной традиции, «солдатушки-бравы ребятушки» вовсе не считали своими женами  «ружья заряжены», а предпочитали бегать в самоволки к жгучим киевлянкам.  Борьба за наведение порядка среди орловцев стоит молодому командиру нервного срыва и соответствующей горячки, о чем он пишет в своих мемуарах. Видимо, тогда и формируется командирский стиль Паскевича – жесткая дисциплина, буквальное следование всем уставным требованиям. Паскевич откровенно заявляет, что в офицерах он ценит более всего храбрость и исполнительность, а военные знания и рассуждения идут этому делу только во вред.
Впоследствии Паскевич получает под свое командование 26-ю пехотную дивизию, но едва успевает ее подготовить, как наполеоновская «Великая армия» вторгается в пределы России. 26-я пехотная участвует в обороне Смоленска и в сражении на Бородинском поле, где защищает знаменитую батарею Раевского. Здесь Паскевич и его, в прошлом такие буйные солдаты, отличились отменной храбростью. Когда же батарею в очередной раз штурмуют превосходящие колонны французов, 26-ю дивизию спасает генерал Алексей Ермолов, подошедший на выручку со свежим подкреплением.
В скором времени Паскевича представляют великому князю Николаю Павловичу. Между ними сложились особо дружеские отношения, продлившиеся всю жизнь. Именно под командованием Паскевича будущий царь начинает свою военную службу и с тех пор величает его своим «отцом командиром». И в критический для наследника престола момент, когда на Сенатскую площадь вышли  революционеры-декабристы, командующий армейским корпусом Иван Паскевич присягает именно Николаю Павловичу. Картечные залпы рассеивают своеобразную демонстрацию молодых военных, а Паскевич участвует в суде над декабристами. Его подпись стоит под смертным приговором тем, кто так страстно мечтал, чтобы над «воспрянувшей ото сна» Россией, освобожденной от самодержавия и крепостного права, взошла «звезда пленительного счастья»…
Верность престолу не осталась неоцененной – в скором времени именно Паскевича отправляют командовать действующей армией в Закавказье. Некоторое время он пребывает тут параллельно с царским наместником  на Кавказе Алексеем Ермоловым, тем самым, который спас дивизию Ивана Федоровича на Бородинском поле. Но «ничего личного» – в своих донесениях царю Паскевич подтверждает, что самый талантливый военачальник России нелоялен царю и, возможно, связан с декабристами. Героя войны 1812 года отправляют в отставку-ссылку, а его место занимает сам Паскевич. Хорошо подготовленная Ермоловым к войне в горах, русская армия воюет отлично, быстро разбивая и наспех сколоченные англичанами персидские регулярные части – сарбазов, и конные ополчения иранских племен. Потерпевшая поражение Персия обложена неимоверно тяжелой данью, десятую часть которой Николай I жалует своему любимцу. Много предметов восточной роскоши – ковры, изукрашенное оружие, серебряная посуда, – попадет после этого в гомельский дворец, приобретенный Паскевичем вскоре после смерти опального канцлера Николая Румянцева. Но за жесткий сбор средств на контрибуцию заплатит своей жизнью двоюродный брат жены Паскевича – дипломат, поэт, композитор, автор бессмертного «Горя от ума» Александр Грибоедов. Его растерзала разъяренная толпа погромщиков в Тегеране…
А у генерал-фельдмаршала Паскевича впереди очередная победоносная русско-турецкая война 1826-1828 годов, после – подавление восстания в Польше и Беларуси в 1831 году. Войска Паскевича берут Варшаву, и с этого момента Иван Федорович становится наместником Царства Польского и «светлейшим князем Варшавским». Паскевич правит мятежным краем жестко, если не сказать – жестоко. Именно он закроет крамольный  университет в Вильне, где училась в то время вся белорусская молодежь. Но вскоре в ряде  стран, по другую сторону западной границы, вспыхивают восстания – начинается «весна народов», революция 1848 года. На грани крушения находится и Австрийская империя –
извечный враг России, «тюрьма народов». В особенности немилостивой была Австрия для  порабощенных ею славян – русинов, чехов, словаков, украинцев, хорватов,  словенцев, сербов и других. В национальных интересах России, казалось бы, должна была бы  помощь повстанцам Праги или гайдукам на Балканах. Но вместо этого царь посылает на помощь австрийскому коронованному «брату» 100-тысячную армию во главе с верным князем Варшавским. Паскевич заставляет капитулировать венгерскую революционную армию, чем спасает империю Габсбургов от полного краха. Но пройдет несколько лет, и «признательные» австрияки смогут отплатить России «поразившей весь мир неблагодарностью». Это случится во время трагичной для России Крымской войны 1853-1856 годов…

«ШО ГЕНИЙ – ТО НЕ ГЕНИЙ…»
К  истории того периода сейчас можно относиться по разному. И суд над декабристами, и  жестокое отношение к крепостным гомельчанам  – для иных сейчас, к сожалению, это уже  не аргумент. Но был ли Паскевич «гениальным военачальником»?Некоторые авторы, например, Д. Табачник в своей книге про «украинских полководцев»(хотя вряд ли сам Паскевич себя к таковым причислял), сравнивают Паскевича, ни много ни мало – с генералиссимусом Суворовым!Как известно, военный гений Александра Васильевича не знал поражений. Каков же послужной список князя Паскевича?
Что касается войн с персами и турками, то здесь, действительно, особых проблем не было. Иран на тот момент представлял собой совершенно отсталую страну, шах которой даже во время войны предпочитал большую часть времени развлекаться в гареме. Османская Турция располагала несколько лучше организованными армией и государственным аппаратом, но тоже изрядно деградировала из-за произвола коррумпированной султанской администрации и засилья фанатичного духовенства. От армии мятежного наместника Египта Мухаммеда-Али турецкого султана спасло, например, только вмешательство русского экспедиционного корпуса.
Впрочем, и во время командования Отдельным Кавказским корпусом у Паскевича тоже не все проходило гладко. Во время вой-ны с Ираном Паскевич первоначально отказался от плана кампании, разработанного Ермоловым и предполагавшего нанесение главного удара на Эривань(Ереван). Будущий граф Эриванский приказал прекратить уже было начатую осаду этого города. Тем временем иранцы во главе с энергичным принцем Аббас-Мирзой вторглись в Эриванское ханство, но все же Паскевич недооценил их силы и не вышел навстречу. В результате отдельный отряд Красовского был окружен и разбит Аббас-Мирзой, при этом в том бою погибло более тысячи русских солдат…
Иван Паскевич не терпел у своих подчиненных ни малейшего проявления инициативы, а самостоятельно мыслящих офицеров просто «съедал». Во время войны с турками 1826-1828 годов Паскевич подошел к Карсу, но, чтобы в очередной раз угодить императору, штурм города назначил на 25 июля – день рождения Николая I. Царская «днюха» – дело, конечно, важное… Однако солдаты роптали – за оставшееся до именин время к крепости могли подойти крупные турецкие подкрепления. Но удальцов в русской армии всегда хватало – во время очередной турецкой вылазки егеря 39-го полка не только отбили османов, но на их плечах смогли ворваться во вражескую фортецию. А что же Паскевич?Наградил храбрецов крестами?Вовсе нет!Узнав про инициативный штурм Карса, он впал в «состояние бешенства и недоумения», хотя в результате смелого почина егерей неприступная ранее турецкая твердыня пала без лишней крови. Вообще, крайняя гневливость и раздражительность составляли характерные черты Паскевича, особенно усилившуюся с возрастом.
Впоследствии Паскевичу удалось разбить и плохо подготовленные повстанческие армии Польши и Венгрии. Но уже в противостоянии с революционной армией мадьяр полководческое искусство Паскевича начинает ему изменять.
«Венгерский поход 1849 года не омрачил боевой репутации русского оружия… Но неблагополучно обстояло дело командования войсками на главном театре. Кн. Паскевич похоронил в этом походе свою военную славу, со 100-тысячной армией он трижды упускает случай уничтожить 20-25 тысячную армию противника(Вайцен, Мишкольц, Дебречен), безрезультатно маневрируя в долине р.Тиссы, выпускает из рук армию Гергея, не пользуется своей многочисленной конницей для разведок. В течение всего похода кн. Паскевич преувеличивает силы противника вдвое и поэтому все время действует с осторожностью, неоправданной действительной обстановкой. 20-верстный подход 63-тысячной армии к Дебречину в боевом порядке вполне характеризует стратегические и тактические дарования кн. Паскевича». И пишет это не советский критик отсталого царизма, а полковник Генерального штаба П.М. Андрианов в книге «История русской армии и флота», М., 1911 год.
Но, пожалуй, наиболее верную характеристику Ивану Паскевичу как полководцу дал его родной отец, который в ответ на чьи-то слова о том, что его сын – гений, ответил на «малороссийском наречии»: «Шо гений, то не гений – а шо везэ, то везэ…».

«ЗА ПРАВДУ НЕ ЛИШИЛИСЬ БЫ МИЛОСТИ…»
Лимит везения для князя Варшавского, как и для самого Николая I, был исчерпан в 1854 году, когда в Крымскую войну против России вступили сильнейшие европейские государства – Англия и Франция.
Война началась с кампании против Турции на Дунае, но там русская армия от активных боевых действий воздержалась. Осторожность престарелого главнокомандующего здесь уже била все рекорды – князь Варшавский скорее имитирует осаду турецкой крепости Силистрия. Получив во время рекогносцировки контузию, в мае 1854 он покидает позиции под крепостью. А затем, в разгар штурма, когда победа уже была на стороне русских, Паскевич присылает из Ясс своего адъютанта с приказом прекратить штурм, уже стоивший столько жизней солдат и офицеров, и снять осаду. Что же это было?
Просто Паскевич избегает активных действий, чтобы не спровоцировать вмешательства в события недавно спасенной им Австрии. Но в войну на стороне Османской Порты вступают другие алчущие передела мира Англия и Франция. Однако Паскевич, даже когда становится известно о готовящейся высадке союзных войск под Севастополем, всячески тормозит отправку дополнительных сил в Крым!
В скором времени это закончится катастрофой… Все дело в том, что по плану вой-ны, представленному светлейшим князем царю накануне ее начала, такое развертывание событий просто не предусмотрено – там речь идет о наступлении Австрии из Трансильвании и пруссаков в Литве и Польше. После того как союзники, вопреки всем его предположениям, в сентябре 1854 года все же высадились под Севастополем, Паскевич оставляет армию и уезжает в Варшаву, где тяжело болеет… А Российская империя терпит самое тяжелое военное поражение за всю свою историю.
В отделе рукописей Российской государственной библиотеки некоторое время назад нам удалось обнаружить предсмертное письмо князя Паскевича. Оно написано уже неизлечимо больным генерал-фельдмашалом в Варшаве 16 сентября 1855 года и адресовано командующему Крымской армией Михаилу Горчакову. Впрочем, адресату оно так и не было отправлено… В этом письме князь Паскевич настаивает на военной угрозе, якобы по-прежнему исходящей от Австрии, и пытается ответить на извечный вопрос: «Кто виноват?».
 
«Нет, Ваше Сиятельство, не геройская оборона Севастополя остановила австрийцев, а благородная твердость Короля Прусского, великодушно забывшего все наши непростительные насмешки, даже дерзости… еще наши крепости в Польше», – пишет князь Варшавский своему бывшему подчиненному, которого он и полагает… основным виновником проигранной войны.
«Нельзя обвинять Государя Императора, находящегося в 1 300 верстах…Не поверю, что Государь Император дал приказ наступать, зная по вашим донесениям, что укрепления на Федюнинских горах сильнее Севастополя». Вместе с тем впервые здесь звучат и слова, ранее невозможные из уст генерала, бывшего опорой трона деспотичного Николая I и судившего декабристов. Стоя у последней черты, Иван Паскевич пишет, что в случае, если бы приказ об обреченном на провал наступлении действительно исходил от царя, то «…должно было не подчиниться Государю Императору. И тогда бы на душе Вашей не лежала кровь 10 000 жертв, погибших под Черной. За правду не лишились бы милости Николая, но и возвысили себя в глазах Александра II, до которого доступны слова истины.
История и потомство отдадут вам справедливость, и чувства сии неоценимы, когда наступает тяжкая минута расставания с жизнью. Говорю Вам по опыту, ибо вижу мое бедственное положение».
Жаль лишь, что многие вещи в своей жизни Иван Федорович Паскевич пересмотрел слишком поздно…

Юрий ГЛУШАКОВ, историк